Никто не ***ит про эмигрантов, отнимающих работу, если у тебя есть навыки хоть какого-то уровня.
Как бессчетным женам гарема всесильный Шах
изменить может только с другим гаремом,
я сменил империю. Этот шаг
продиктован был тем, что несло горелым
с четырех сторон — хоть живот крести;
с точки зренья ворон, с пяти.
Дуя в полую дудку, что твой факир,
я прошел сквозь строй янычар в зеленом,
чуя яйцами холод их злых секир,
как при входе в воду. И вот, с соленым
вкусом этой воды во рту,
я пересек черту
и поплыл сквозь баранину туч.
1975 год
— Что может интеллигентный человек испытывать к этой стране, кроме брезгливости?!
— А я что-то не заметила брезгливости в ваших репортажах о преимуществах социалистического образа жизни...
— Это потому что между строк читать не научились!
— Ну а если вам здесь так тошно, вы-то почему до сих пор не на Елисейских полях?
— Они уже распаханы. Опоздал. Сорок шесть в ноябре. Всё-таки Елисейские поля надо возделывать когда тебе двадцать!
Мозгов в России много, но мозги отсюда сливаются. Потому что мозги никто не уважает. Уважают кулаки здесь.
Как и везде, я здесь тоже знакомился главным образом с музеями и соборами — не потому, что любил бога или искусство, а просто потому, что в соборах и музеях не спрашивали документов. Перед распятием и полотнами живописи еще можно было оставаться просто человеком, а не субъектом с сомнительными документами.
... я, как все экспаты, отношусь к родине одновременно агрессивно и сентиментально. Я всё люблю, и меня всё не устраивает.
Уезжайте! Вам уже никогда не будет так уютно и спокойно в России, как было в годы вашего (или ваших родителей) становления. В бизнесе, в творчестве, в обществе. В социальной иерархии. <...> Люди, которых в недавнем прошлом можно было спокойно называть анчоусами, скотом, быдлом начнут отвечать — и словом, и делом. Иногда это может быть даже больно. Воздух (порой изрядно отравленный), который вы успешно продавали, называя его креативом, перестанут покупать. <...> Всё может обернуться ещё «более хуже» — вас могут заставить отвечать за слова. Вот только представьте себе: написали в ночи в своём уютном бложике что-то... <...> Было весело и страшно. А утром к вам пришли. И всё по-взрослому. Под протокол. Уезжайте! Спасайте себя. Поверьте, вы редкая, почти уникальная популяция, умудрившаяся несколько десятилетий абсолютно счастливо, безбедно и беспроблемно прожить в стране, где невыносимо было всё — от погоды и пейзажа за окном до народа, веры и традиций.
RT на русском. «Каких людей теряем». 18 сентября 2017 года.
Когда у тебя нет родной страны, утраты пережить труднее. Тогда нет опоры, и чужбина становится до ужаса чужой.
А ещё...
Мы выслали этих людей, потому что расстреливать их не было повода, а терпеть не было возможности.
Первый Философский пароход ушел из Петрограда в немецкий Штеттин. Насильно «философскими пароходами» из России были высланы не только философ Иван Ильин, но также Николай Бердяев, Иван Бунин, Николай Шмелев, Семен Франк, Николай Лосский, социолог Питирим Сорокин и многие другие мыслители, писатели, философы, издатели, журналисты. Покидая родную страну, они подписывали согласие на расстрел в случае, если вернутся обратно.