— Давайте возьмемся за руки… И Вы тоже, давайте руку…
— Но я не еврей.
— Никто не совершенен...
Когда я училась в иудейской школе, Рави Протеш всегда говорил: «Если вы когда-нибудь забудете, что вы евреи, то не евреи напомнят вам».
На любой вопрос Еврей отвечает вопросом.
— У вас всё хорошо?
— Отлично. Говорю сама с собой, просыпаюсь от страха, что умираю, и срываюсь на тех, кого люблю. А в остальном всё хорошо.
— Вот это да! У моего отца точно такие же симптомы. Он обошёл всех лучших врачей, и все ставят один диагноз: вы еврей.
— Но я не еврейка. Я атеистка.
— Это очень по-еврейски.
За все на евреев найдется судья.
За живость. За ум. За сутулость.
За то, что еврейка стреляла в вождя.
За то, что она промахнулась.
Изолируйте 50 самых богатых евреев — и войны прекратятся.
Ну вот, я таки кончила, как говорят евреи.
— Ты католичка и не поговорила с ними?
— Меня они больше ненавидят. Тебе легче, ты еврейка. Что с тебя взять?
— Эта отмазка отработала, когда мы распяли Христа.
Среди евреев мало тех, которые не собирают чеки. Много евреев, которые не выбивают чеки, а таких, которые не собирают очень мало. У евреев вообще, если чек больше, чем на двадцать тысяч рублей — его ламинируют.
Что у меня общего с евреями? У меня едва ли есть что-нибудь общее с самим собой.
А десятилетняя девочка на 6 этаже дома в Тулузе глядит, как навсегда уходит её мать. Она понимаем, что мать не вернётся, отец давно объяснил ей, что арестованные евреи никогда не возвращаются назад, вот почему она должна крепко-накрепко запомнить своё новое имя, чтобы не ошибиться, когда нужно будет его назвать...
У каждого из нас, я заметил, есть что-то, что нам в себе не нравится. Например, у меня большой нос и мне это не нравится. У меня большой нос и это не потому что я еврей, у меня большой нос потому, что в я детстве упал и сломал нос. Это у нас семейное. У меня бабушка падала и ломала нос. Мама падала и ломала нос. Наш род начал ломать нос ещё по дороге из Египта в Палестину. Когда Моисей раздвинул море, там все так засмотрелись, что споткнулись и попадали. С тех пор у евреев очень большой нос, так что, по папе я — русский, по маме я — падал.
А ещё...
Ну вот, я таки кончила, как говорят евреи.