Сначала сам застрахуйся от гадостей, а уж потом начинай делать их ближнему!
– Хиллар, не смущай ее.
Аэму только фыркнул:
– Да ее смутишь. Вон как смотрит.
– Вообще-то обсуждать меня в моем же присутствии не очень вежливо, – все же произнесла я, отмерев и вновь обретя способность говорить.
– Напротив, – неожиданно развеселился он. – Обсуждать за спиной – нехорошо. Гадости надо говорить в лицо!
Ей не было никакого дела до того, что девять часов утра в Париже — это три часа утра в Нью-Йорке и что она испортит мне выходной. Она позвонила для того, чтобы лишний раз свести меня с ума, чтобы задеть меня побольнее. Она позвонила, чтобы спровоцировать меня. Она позвонила, чтобы я возненавидела её ещё больше.
Пристли гадит Энди.
— У нас семейный сбор!
— Какой семейный сбор? Мама уехала в Детройт!
— О! О! Я могу её заменить!
— Гадость!
А гадостей я не желаю ни видеть, ни слышать — закрываю глаза и затыкаю уши.
Делать гадости так же утомительно, как и делать добро, но в первом случае моральное удовлетворение гораздо сильнее.
— Я лично занималась вашим размещением в отеле.
— Значит, будет паршиво.
— Еще как.