Когда тонешь, ты стараешься не вдохнуть воду до тех пор, пока не начнешь терять сознание. Это называется «добровольное апноэ». Неважно, насколько ты сумасшедший, инстинкт, не позволяющий воде попасть внутрь, так силен, что ты борешься, пока мозги не закипят от удушья. Тогда, когда ты наконец вдохнешь, боль прекратится. Больше не будет страшно. Это один из видов умиротворения...
Кому-то сервис действительно важнее инстинкта самосохранения, но тут уж я точно ничем помочь не смогу.
Инстинкт самосохранения вызывает непреодолимое желание понять реальные чувства партнера, поэтому изобретаются способы расшифровки смысла его слов и поступков, ищутся многозначительные подсказки.
— Это не столь важно. Самое главное — реакция твоего мозга на неадекватную ситуацию. Ну, вот ты оказываешься в измерении X, где можешь рассчитывать только на ловкость, смекалку и силу. У тебя нет ни одежды, ни оружия, ничего. Разумеется, космонавта мы голым на Марс не пошлем. Именно поэтому твой пример может стать хрестоматийным. Представь себе простейшую ситуацию. Исследователь высаживается на поверхность чужой планеты. И первое, что он видит, — слоноподобный слизняк с шестифутовыми клыками, ревя и сверкая глазами, мчится на него. Для нормального землянина такое поведение может означать лишь одно — нападение. И космонавт, не задумываясь, пускает в ход оружие…
— …И приканчивает чудовище, — подхватил Блейд. — А потом оказывается, что это президент местного уфологического общества, сгорая от счастья, мчится к ним, чтобы первым подарить долгожданным инопланетянам букет полевых цветов. А про себя думает: «Наконец-то! Свершилось! Первый контакт! Жаль только, что они такие уроды, эти пришельцы. Не будь я уверен, что они разумны, раздавил бы без всяких колебаний!»
Все, что чего-то стоит, сделать нелегко, но такова одна из странностей человеческой природы: когда это касается самосохранения, когда нужно сделать что-то, от чего зависит само твое существование, нужные силы находятся.
Страх можно превозмочь. Опытные бойцы любят в это верить. Страх, у которого есть причина, слаб. Его можно остановить опытом и силой воли. Если у тебя есть причина, это подобное страху чувство можно убрать, лишь устранив источник. Но у истинного страха нет причины. Это не чувство, это инстинкт. Истинному страху не нужна причина, и ему нет конца. Он подобен полчищу насекомых, медленно ползущих по телу. От инстинкта нельзя убежать.
Все это природно. Жертва ни одно мгновение не должна забывать об осторожности.
Инстинкт самосохранения — это то, что мешает человеку расстаться с жизнью, когда они друг другу уже окончательно надоели.
Жизнь для человека – самое ценное, что только может быть. Где-то в глубине нашей сущности это прописано очень четко. Инстинкты самосохранения являются главными, и иногда, в самые опасные минуты жизни, они берут верх над всем нашим естеством, просто отключая бесполезный в таких ситуациях разум. Но иногда происходит нечто такое, после чего ты понимаешь – твоя жизнь далеко не самое главное. Это обретали те, кто в годы Великой Отечественной бросался с гранатой под гусеницы вражеских танков. Это чувствовала моя бедная покойная мать, когда ей уже в роддоме сообщили: «Роды протекают сложно. Вы должны решить, кого мы должны спасать, а кем можно пожертвовать. Ребенок или вы?». И вот теперь нечто подобное предстояло испытать мне.
Не ставь инстинкт насыщения выше инстинкта самосохранения.
Наркоманы постоянно ходят по красной черте, но инстинкт самосохранения не позволяет им сознательно пересекать ее.
В то время, когда
бандит готовит свое преступленье
(окна зашторивает, сдвигает стулья и шкаф),
в этот час обыватели прячутся по квартирам,
снова надеясь выжить и всех пережить.