Мне не хотелось бросать Пола, но помочь ему я не мог. Я не знал, где он окажется.
Пол Сайрин был убежден, что время — это ровная тропа с которой не сойти. Тогда вы, разумеется, были с ним не согласны. Но вы столько повидали и сделали. Ответьте... во что вы верите теперь? Был ли он прав? Или возможно всё изменить?
Стас: — Сегодня ты первый раз выходишь в свет. Слишком долго мы тебя прятали. У людей накопились вопросы.
Лёва: — Тебе надо просто улыбаться. С журналистами не разговаривать. Все ответы односложные: «Да», «Нет», «Очень приятно».
Стас: — Тебя там будут рассматривать, как под микроскопом.
Лёва: — На это можно было бы наплевать, но они — это общественное мнение. <...> И ещё... Никто там тебя не любит. Улыбкам не верь, комплиментам тоже.
Зоя: — А вас?
Стас: — Нас не любят ещё больше.
Зоя: — Так может нам туда не ехать?
Стас: — Надо. Это шоу-бизнес.
Лёва: — Мать его…
Если бы вы были как все другие, лейтенант, думаю, не было бы нужды делать заявления о том, что не надо делать заявления.
Чей Крым? Это коренной вопрос. Это такая проверка на вшивость. Главный вопрос – и давать нужно только их же ответ, ничего другого не устроит. Никакие слова, типа там «контроль России, но непризнание международного сообщества». Нет, это не принимается. Мало того, что ты не ходишь в Москве с хештегом «Крымнаш», ты должен киевским патриотическим пропагандистам предъявить хештег «Крымваш». Это как ПЦР. Таких вопросов не задают даже на границе, в киевском аэропорту в Борисполе, когда впускают в страну. Но! Русский в роли украинского журналиста — он строже и бдительнее Службы безопасности Украины! И они семь лет задают этот вопрос, и, видимо, каждый раз представляют перед собой Путина. Поэтому он так жестко ребром ставит [вопрос]: «чей Крым?». Да твой Крым, Женя Киселев, твой! Ты же играл с Януковичем там в теннис. Есть замечательное видео, у которого предусмотрительно отключены комментарии. Вы там ходите такие довольные друг другом, большие толстые дяди, и пожимаете руки, и все-то у вас хорошо… Для меня непостижим этот апломб заведомой правоты своей, чтобы вот так судить других из Киева.
Леонид Парфенов о скандальном интервью Евгению Киселеву в Киеве.
— Сука! Козёл! Пузо...
— Здесь у нас репетиция...
— Ну и куда она пошла, Александр?
— Кто?
— Партнёр ваш! Анна Петровна, встаньте пожалуйста, займите место актрисы.
— Так... а что у нас, какая сцена? 32-я дорожная. Дорожная, ну мне кажется в припевах вам нужно ещё добавить... Добавить эмоции. Как бы... Не забывайте работать плащом...
Плащом работайте... Давайте, поехали.
Текст из видеоклипа.
Ева Грин в интервью российскому HELLO! Текст: Вероника Чугункина, 06.12.2014.
В конце интервью у Познера традиционно звучит вопрос «Что вы скажите, когда встретите Бога?» В конце интервью Дудя традиционно звучит вопрос: «Что вы скажите, когда встретите Путина?» В конце всех интервью Собчак традиционно звучит вопрос: «На*уя я это посмотрел?» Тоже своего рода философский такой.
О Господи, только послушайте меня! Я просто даю интервью. Ни во что из этого я на самом деле не верю.
Не нужно путать интервью с исповедью.
Сколько бы раз ты ни давал интервью, для каждого следующего репортёра это первая встреча, и ты не имеешь права не уважать работу другого человека. Журналистам всё равно, сколько раз до этого ты уже говорил эти слова, они слышат их впервые и записывают их для аудитории, которой также они будут в новинку.
— Как теперь вы?
— Мне так страшно!
— Ты жалеешь?
— Вы смеетесь?!
— И в итоге...
— Если б Фреда воскресить бы я могла, то жизнь свою бы отдала!
— И? Что? И? Что?
— Надо бросить Джаз и пьянки! Быть хорошей дам обет!
— И что? Ну? Когда?
— Промелькнули эти мысли... Когда хватали пистолет!
— Замечательно, замечательно! Стало ясно все окончательно! Без сомнения! Без сомнения! Это самозащита, а не нападение!
Билли и Мэри Лучезарная ловко дирижируют интервью, обеляющим Рокси.
- 1
- 2