Наказание не должно внушать больше отвращения, чем проступок.
Я не буду наказывать детей за грехи их отцов.
Я слишком боготворил вас — и наказан за это. Вы тоже слишком любили себя — и наказаны за это ещё страшнее.
Наказанием лжеца оказывается не то, что ему больше никто не верит, а то, что он сам никому больше не может верить.
Такое ощущение, что меня наказывают. А я даже не знаю, что натворила.
Наказания, назначаемые в припадке гнева, не достигают цели. Дети смотрят на них в этом случае как на последствия, а на самих себя — как на жертвы раздражения того, кто наказывает.
А я погибну, пытаясь исправить свою ошибку. Или не погибну. Меня снова вернут. Я понял. Воскрешение — это наказание. С каждым разом всё хуже.
Мы всегда стараемся смягчать справедливые наказания милосердием. Мы любим грешников и ненавидим грех.
Пусть Бог наказывает злых людей, мы должны учиться прощать.
А ещё...
Мы уже мертвы? Возможно, мы уже мертвы, просто еще не поняли. И это — пекло. Мы в аду, наказаны за то, что совершили.