— Думаю, я более благоразумный.
— Благоразумие — это не более чем трусость. Благоразумным недоступно наслаждение.
Я никогда не искал счастья. Кому оно нужно? Я искал наслаждений.
Лучший способ отплатить за удивительный миг – просто насладиться им.
У каждого наслаждения есть собственная боль, а у каждой боли есть собственное наслаждение.
— Ты испытываешь извращенное наслаждение, отказывая мне.
— Ради этого я и живу.
Никакое сознание и никакое деяние не сравнится с наслаждением уплыть по волнам в неведомые дали.
Смех? Разве кому-нибудь ещё интересен смех? Я имею ввиду настоящий смех, не имеющий ничего общего с шуткой, насмешкой или потешностью. Смех — бесконечное и восхитительное наслаждение, наслаждение само по себе...
Я говорила моей сестре, или она говорила мне, поди сюда, давай играть в смех? Мы ложились рядом на кровать и приступали. Сперва конечно это было только притворство. Смех принуждённый. Смех потешный. Смех до того потешный, что заставлял нас смеяться над ним. И вот тогда начинался настоящий смех, смех всеохватный, уносящий нас словно мощный прибой. Смех взрывной, многократный, беспорядочный, неистовый... великолепные, роскошные и безумные взрывы смеха... Мы до бесконечности смеялись над смехом нашего смеха. Смех наслаждения, наслаждение смехом. Смеяться — это такая глубина жизни...
Лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им.
... интенсивное наслаждение притупляет все остальные чувства.
Обеспечивать кому-то райское наслаждение — это и есть адские муки.
Будем наслаждаться до донышка каждым часом, это особенно хорошо получается, когда знаешь, что это, возможно, твой последний час.
А ещё...
Тот более всех наслаждается богатством, кто меньше всех в богатствах нуждается.
Письмо 14.