— А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что это приказ. Ты знаешь, что такое приказ?
— Я полагаю, что...
— Точно. Это когда приказывают.
— Я так понимаю, что в школе сложное слово «тавтология» вы не проходили.
— Помнишь Золушку? Тыква превращается в карету, а мыши — в лошадей.
— Чувак, а еще педерастичней ты быть не можешь?... Не вздумай отвечать.
Злорадствуй сколько хочешь, урод... Всё равно ты лысый!
— Ты что, болен? Сбросил вес...
— Но всё, что я сбросил, ты подобрал.
Насмехаться над славой, религией, любовью, над всем в мире — это большое утешение для тех, кто не знает что делать.
— А ведь мы можем придумать себе всякие крутые супергеройские клички! Я — Капитан Неуязвимый, Кёртис — Мистер Задом-Наперед, а ты будешь Невидимый ***юк!
— А почему я Невидимый ***юк?!
— Уж какой есть — смирись!
Сергей Светлаков Тилю Швайгеру: Понимаете, я плохо знаю немецкий, ммм... не могли бы вы сказать, как это будет по немецки: «да-да хорошо это фантастика!»
Если бы острое слово оставляло следы, мы бы все ходили перепачканные.
Пояснение к цитате:
акт V, сцена IV
Остроумное высказывание ровным счётом ничего не доказывает.
— А говорили, ты будешь зверствовать, метить территорию.
— Кто говорил?
— Никто. И хоть я назвал его Никто, я не расист.
— Никто из вас не решится назвать его идиотом, пока он в этой комнате... Думаю, лучше отправить его на кардиограмму.
— Что ж, я думаю, это туберкулёз.
— Но вы же сказали, что что-то с сердцем!?
— Я просто хотел выпроводить его из кабинета. Теперь мы можем называть его идиотом. Ну, кто первый?
— Кроме толстых и смеяться не над кем?
— Ещё христиане. И чёрные.
Как мыслящее существо может не понимать, что, посмеиваясь над человеком, который искренне к нему расположен, оно скатывается в болото, откуда его никакими силами не вытащишь?
А ещё...
0000508. Смеяться стоит над серьезностью, но чаще смеются над честностью.