Я мог бы, конечно, и больше, но вы, товарищ командир, своим нижним бельем распугали всех немцев.
— Что это?
— Это кофе.
— Что он делает в моей кружке?
— Поскольку это французский фарфор, думаю, он сдается в плен немцам.
— Дядя Игорь, а когда война закончится?
— Когда всех немцев перебьем, Вань.
— Но ведь война никак не связана с количеством живых и мертвых немцев.
— Да? А с чем же тогда связана?
— Со злобой и ненавистью. С враньем и пропагандой. С обидой и местью. С чем угодно, только не с национальностью.
Немец любит природу, но природа в его представлении — это знаменитая Валлийская арфа. Своему саду он уделяет максимум внимания: сажает семь розовых кустов с северной стороны и семь — с южной, и, если они, не дай Бог, выросли неодинаковыми по размеру и форме, немец от волнения теряет сон. Каждый цветок подвязывается к колышку. Природная красота цветка теряется, но немец доволен: ведь главное, чтобы цветок был на своём месте и вёл себя прилично.
Черепной указатель — полная чушь: после десятилетий измерений углов и сведения в таблицы самых разнообразных признаков так никто и не сумел отличить с абсолютной уверенностью череп еврея от черепа немца.
Немцы в таких размерах не воруют, им удивительно, что можно так беззаветно воровать. Нам тоже удивительно, но — воруем.
В нюрнбергском Дворце юстиции заседал Международный трибунал, и там в качестве обвинительных документов тоже показывали фильмы о зверствах гитлеровского режима. Здесь тоже отворачивались от экрана, надевали непроницаемые очки, а некоторые военные преступники даже... плакали. Судьям и прокурорам невольно вспомнилась старинная сентенция: «Бойтесь побеждённых немцев! Если им не удалось затопить мир в крови, они затопят его своими слезами...»
Обрусевший немец лучше, чем обнемечившийся русак. Пожалуй, это наивысший продукт послепетровской цивилизации. Если бы Россией правили штольцы, империя бы не рухнула.
Имеется в виду революция 1917 г.
... немец ни за что не улыбнется, пока не увидит, какая цена прикреплена к шутке...
Можно сказать, это была судьба.
Видите ли, кто-то может сказать, что немецкий фашизм получился от антисемитизма, не в меру ретивого вождя и нации озлобленных баранов, но всё это ничего бы не дало без любви немцев к одному интересному занятию: Жечь.
Немцы любили что-нибудь жечь. Лавки, синагоги, Рейхстаги, дома, личные вещи, умерщвленных людей и, само собой, книги. Хороший костер из книг всегда был им по душе...
Это нонсенс — говорить, что немцы не могут измениться.
- 1
- 2