Мы всегда думали, что будем знать достаточно, когда закончим свое образование и станем взрослыми. И вот мы вырастаем, и все считают нас взрослыми, а мы ни в коем случае не знаем достаточно. То, как мы справляемся с неполнотой своего знания, является ключевым для нашего ощущения полноты жизни. Если мне необходимо скрывать от самого себя, как многого я не знаю, и притворяться, что у меня есть разумное и продуманное основание для всех моих действий, я должен отрицать большую часть своего осознания — как самого себя, так и мира, в котором живу. Если я попытаюсь избежать этих трудностей, то могу пойти по пути Дженнифер, приписывающей ответственность правилам, по пути Луизы, полагающейся на других людей, по пути Фрэнка, отрицающего все ценности, или могу выбрать другие способы избежать понимания собственной ограниченности. Делая это, я снижаю свою жизненную силу.
Сейчас мода у молодежи ходить на концерты классической музыки, и не потому что молодежь вдруг влюбилась в эту музыку или начала в ней разбираться, а чтобы потом своим друзьям стоять и говорить: «Вот вчера ходили на концерт классической музыки, слушали там произведения Вольфганга, Амадея, Моцарта... У каждого свой стиль, ты знал? Знай! Иначе так и прослышь невежей».
— Административный восторг? Не знаю, что такое.
— То есть… Vous savez, chez nous… En un mot, поставьте какую-нибудь самую последнюю ничтожность у продажи каких-нибудь дрянных билетов на железную дорогу, и эта ничтожность тотчас же сочтет себя вправе смотреть на вас Юпитером, когда вы пойдете взять билет, pour vous montrer son pouvoir. «Дай-ка, дескать, я покажу над тобою мою власть…» И это в них до административного восторга доходит…
Мы все видим лишь то, что хотим видеть.
Быть человеком – это значит не ограничиваться тем, что ты есть, это значит всегда выходить за пределы самого человека.
Лишь очень ограниченные люди могут быть материалистами.
Ему нужно панцирное мировоззрение, как корсет толстой бабе, иначе он расплывется.
Я, когда разведротой командовал, любил к наблюдателю нового человека подсылать — старый ему видимую обстановку докладывал, а тот свежим глазом проверял. И, представьте, очень удачно это порой получалось, потому что у наблюдателя от целого дня напряженного всматривания глаз, что называется, замыливался; он, чего и не было, видел и, наоборот, не замечал порой того, что вновь появлялось.
Наш скептицизм, нашу угрюмую сдержанность люди часто принимают эа ограниченность, тогда как на самом деле мы только горды и малодушны.
Приобщись к чужой боли и чужой ограниченности — тогда определишь и меру требовательности, и меру снисходительности...