Портниха (снимая мерку). Длина переда сорок один.
Аристарх Доминикович. Один, совершенно один, с пистолетом в руках, вышел он на большую дорогу нашей русской истории.
Портниха (снимая мерку). Длина зада девяносто четыре.
Аристарх Доминикович. Он упал на нее и остался лежать...
Серафима Ильинична. Где остался лежать?
Александр Петрович. На дороге истории, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. Это где же такое? Далеко от нас?
Александр Петрович. Да, довольно порядочно.
Аристарх Доминикович. И остался лежать страшным камнем всеобщего преткновения.
— Все в порядке, можно в цирке выступать.
— Лучше в зоопарке.
Она знала, что шляпка, которая идет тебе, служит большей моральной опорой, чем целый свод законов. Она знала, что в тончайшем вечернем платье, если оно хорошо сидит, нельзя простудиться, зато легко простудиться в том платье, которое раздражает тебя, или же в том, двойник которого ты на этом же вечере видишь на другой женщине; такие вещи казались Лилиан неопровержимыми, как химические формулы. Но она знала также, что в моменты тяжелых душевных переживаний платья могут стать либо добрыми друзьями, либо заклятыми врагами; без их помощи женщина чувствует себя совершенно потерянной, зато, когда они помогают ей, как помогают дружеские руки, женщине намного легче в трудный момент. Во всем этом нет ни грана пошлости, просто не надо забывать, какое большое значение имеют в жизни мелочи.
— Ты не хочешь посмотреть, в каком платье на выпускной пойдёт твоя дочь?
— Ты же знаешь: мне главное, чтобы не голая.
— Слушай, а что должно быть прикрыто, чтобы ты сказал не голая?
— Валюха, я человек современный, не ханжа там какая-нибудь. Если у неё вдруг юбка будет чуть выше колен, как у меня трусы, то пусть наденет — праздник всё-таки!
В некурящую женщину в простеньком платье из ситца, — ненамеренно можно серьезно влюбиться.
Страх принимает разные обличья — даже платья со шляпкой.