— Думаешь, стоит все рассказать «Шерлоку»?
— Что пропавшего ребенка, обладающего телекинезом, похитила летающая рептилия, с размахом крыльев в десять метров, притворявшееся нашим врачом? Или начать с малого: пояснить, что он сам того не осознавая живет в мире упырей и воргульфов? О странной лактации умолчим — слишком невероятно...
Вторая серия: «Месть миледи».
— Украду я вас, ей-богу, украду!
— Что-что? Не слышу.
— Посажу на коня и увезу в свой колхоз.
— А зачем же в ваш? У меня свой есть.
— Ты что поднялся в такую рань, Сэм?
— Я? Что-то плечо ломит. Думаю, может легче станет, если посидеть немного...
— Врёшь ты! Ты боишься. Тебя он хотел сжечь на рассвете, и ты боишься, что он так и сделает.
— Ну знаешь ли...
— И сжег бы, если бы нашел спички.
— Ты думаешь?
— Сэм, не слишком ли много мы запросили за этого дьяволёнка?
— Нормально.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Как раз таких хулиганов и обожают родители.
«Вождь краснокожих». [Сэм и Билл похитили девятилетнего сына богатого по местным меркам горожанина, Эбенезера Дорсета.]
Родители не должны хоронить своих детей, но исчезновение ребенка становится бесконечными похоронами.
Из письма Витора к свой сестре, которая пропала в 2004 году, в Рио-де-Жанейро.
Я пережила чертову Вторую мировую войну и потеряла ребенка, я потеряла двух мужей, я голодала вместе с солдатами, меня избивали, меня предавали, я... я была в тюрьме, но я... Я выжила. А это должно меня сломать? Я не позволю!...
Много лет я мечтал о том, как найду своего сына… Но тогда я боюсь, от нас уже мало, что останется. Я не смог себя простить и поэтому отдалился от своей жены. Я не могу смотреть ей в глаза, потому что в них я вижу свои ошибки. Поэтому я рискну потерять всё. Не потому что хочу, а потому что должен. Лишь тогда я найду в себе силы подойти к жене и попросить прощения. И я верю, что однажды она меня простит.
Учитель Пэк говорил, что похищения детей бывают во благо и во зло. Во благо — это когда ребёнка потом возвращают целым и невредимым. Если он из богатой семьи, его родителям заплатить выкуп не большая проблема, а понервничав несколько дней и снова встретившись, они ещё больше будут ценить друг друга.
— Ты думаешь, можно похитить человека, пытаться его убить, а потом ожидать, что он будет милым и любезным с тобой?
— А почему нет?
— Просто нельзя, и все, понятно? Ты террорист. С какой стати я должна быть любезна с тобой?
— Прежде всего, я не террорист. Они с бородами и взрывают аэропорты. Нет определенных правил похищения людей. Не существует правил, запрещающих быть милой и любезной с похитителем. К тому же, если честно, я это делаю впервые.
— В нашей Вселенной миллионы миров, в них могут быть миллионы цивилизаций, разве не глупо отрицать, что кто-то из них освоил межгалактическое пространство?
— Нет, глупо считать, что они прилетели бы в Стиллуотер, чтобы похитить женщину-инвалида.
А семья Пежо, которой удалось возвратить 10 000 долларов из суммы выкупа, получила символическую компенсацию в один франк: весьма незначительная плата за те муки и страдания, через которые вынуждены были пройти родные похищенного ребенка. Но истина состоит в том, что никакая компенсация не может окупить те испытания, которые выпадают в подобной ситуации на долю родителей, возлюбленных, друзей или родственников. Один ли франк или миллион, но они не способны стереть из памяти воспоминания об этом событии. И особенно тогда, когда, как это часто случается, похищение завершается физической смертью жертвы и психологической смертью ее семьи.
— Рабочие берут верх!
[надпись на стене крупно]
— Берут и медные провода, дверные ручки, гвозди, болты, шурупы, краны и т. д...
[ответ на стене мелко]
[Похититель заходит в комнату без маски]
Похищенная:
— Ха, можешь считать себя трупом. Я видела твоё лицо.
Второй похититель снимает маску...
Третий:
— Ты что делаешь?
Второй:
— Она видит наши лица, ты что не слышал?
Третий:
— Но не твоё! Она видела лицо Майка!
[Второй в шоке прячется за плюшевым мишкой]