Мы хотели наслаждаться синим небом, а нас заставляли глядеть на черную доску. Мы задумывались над смыслом жизни, а нас неволили — думай над равнобедренными треугольниками. Нам нравилось слушать Владимира Высоцкого, а нас заставляли заучивать ветхозаветное: «Мой дядя самых честных правил...» Нас превозносили за послушание и наказывали за непокорность. Тебе, друг Вася, это нравилось, а мне нет! Я из тех, кто ненавидит ошейник с веревочкой...
А это за маму. А это за папу. А это за малыша Джонни. А это за Бобо, космическую обезьянку! А это потому, что ты противный! А это потому, что я могу! А это потому, что у меня ещё есть патроны!
То, чего ты хочешь, и то, что тебе действительно нужно, — это вовсе не обязательно одно и то же. Страсть и принуждение — совершенно разные вещи.
Любовь чахнет под принуждением; самая её сущность — свобода; она несовместима с повиновением, с ревностью или страхом; она там наиболее чиста, совершенна и безгранична, где её приверженцы живут в доверии, в равенстве и отсутствии условности.
Не забывай: слово уже воздействие. И если ты хочешь понудить меня к действию, ничего мне не доказывай. Неужели ты думаешь, что сдвинешь меня с места доводами? Я найду повесомее и двину их против тебя.
Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмыслицы. <...> Разумеется, такое наказание обратилось бы в пытку, в мщение и было бы бессмысленно, потому что не достигало бы никакой разумной цели. Но так как часть такой пытки, бессмыслицы, унижения и стыда есть непременно и во всякой вынужденной работе, то и каторжная работа несравненно мучительнее всякой вольной, именно тем, что вынужденная.
Принуждение ведёт только к большим жертвам и нельзя сделать людей счастливыми насильно, как нельзя насильно заставить их обратиться к добру.
Свобода увеличивает силу, а сила всегда ведёт к известному великодушию. Принуждение подавляет силу и ведёт к разного рода своекорыстным желаниям и ко всем низменным уловкам.
Принудительный порядок порождает неудовлетворенность, мать беспорядка, прародительницу гильотины. Авторитарные общества похожи на групповое катание на коньках. Затейливое, механистически точное и, главное, ненадежное. Под хрупкой корочкой цивилизации бурлит ледяной хаос. И есть места, где лед предательски тонок.
Принуждение к нищенству не менее отвратительно, чем принуждение к проституции. А каждая брошенная в кружку монета — это отчасти поощрение нищенства.
Недаром известная мудрость призывает давать человеку не рыбу, а сеть для ловли этой рыбы.