– Вообще я скажу вам, Клара, так: я сам – только за честную жизнь, но чтобы все, понимаете? – чтобы все до одного!
– Но если все будут ждать от других, так никогда и не начнётся. Каждый должен…
– Каждый должен, но не каждый делает! Слушайте, Клара, я вам скажу проще. Против чего произошла революция? Против привилегий! Тошно было русским людям от чего? От привилегий. Одни одеты были в робу, другие – в соболя, одни пешкодралом – другие на фаэтонах, одни по гудочку на фабрику, другие в ресторанах морду наращивали. Верно?
– Конечно.
– Правильно. Но почему же теперь люди не отталкиваются от привилегий, а тянутся к ним?
Всякого рода привилегии — это могила для свободы и справедливости.
– Есть у нас и трудности, но они общие. Это же прекрасно, когда у людей общие трудности.
– …не ври, парторг. Нет у тебя с нами ничего общего. Все отдельное: от колбасы до санаториев, столовых, промтоваров и автомашин с персональными шоферюгами. И самое страшное для тебя и тебе подобной шоблы – не допустить ни за что на свете ликвидации этой отдельной жизни. Самое страшное для тебя – общая с народом жизнь.
В этом мире люди ценят не права, а привилегии.
Восстанавливать тишину — привилегия окружающих нас предметов.
— Почему ты вступился?
— Никто не должен так обращаться с другим человеком. А кто это – слуга или король, – меня не волнует. Ни у кого нет таких привилегий, чтобы просто из прихоти избивать другого.
Сколько недоразумений проистекает из того, что люди смотрят на свои привилегии как на награды.
Кто знает, что нас ждет? Может быть, наши привилегии будут опрокинуты, и это будет во благо. Да-да, это будет во благо. Когда я был молодой, столько лет тому назад, не таким я видел мир в моем воображении. Я начинал работать, думая совсем о другом мире.
— Мастер Тито, мне хотелось бы умереть, глядя в небо — головой вверх.
— Это невозможно — это привилегия дворян.
— Да как же? Перед смертью все равны. Со склоненной головой должны жить, с ней же и умирать. Это называется справедливость? Справедливость вечного города?
Пояснение к цитате:
Глава 108.
— И, кстати, с какой стати генерал Расторгуев должен идти тебе на встречу, Юра?
— Я — депутат государственной думы.
— В наше время это не лучшая рекомендация, особенно когда вашего брата научились лишать неприкосновенности.