Ты ходишь к проституткам не из цинизма, о нет, – ты идешь к ним из страха перед любовью. Они занимаются с тобой сексом, ровно ничего не чувствуя, доставляют наслаждение, не причиняя душевной боли.
Все платят за секс, просто шлюхи честно называют цену.
(Мы все платим за секс так или иначе, шлюхи хотя бы не дурят с ценой.)
Я не понимаю, почему проституция незаконна. Продавать — законно. Трахаться — законно. Почему же тогда трахаться за деньги — незаконно?
— А что это за памятник?
— Да... безымянной проститутке...
— Безымянной проститутке памятник? А за что?
— Да не за что... так... за красивые глаза...
Продажные девки обходятся тебе дорого, но ты платишь, чтобы сэкономить самого себя. Ты слишком изнежен, чтобы еще раз влюбиться, со всеми вытекающими отсюда последствиями, как то: учащенное сердцебиение, бурные эмоции, внезапные разочарования, трагические вопли-и-сопли. Теперь для тебя самое романтичное приключение – это визит к ***ям!
Кофе, сигареты и шлюхи. Наверное, где-то есть фабрика, где их штампуют. Где-то неподалёку от Бульвара Разбитых Грёз.
Я, может быть, и шлюха, но я честная шлюха!
Кто-то однажды сказал: ученые и проститутки берут деньги за то, что им самим доставляет удовольствие.
Мы все торгуем собой всерьез. Каждый из нас. Просто один продает тело, другой время, третий труд, четвертый свою душу. И что страшнее: физическая или духовная проституция — это отдельный вопрос.
Мы все — проститутки. Девяносто пять процентов людей согласились бы переспать с кем угодно за десять тысяч франков.