Как сотрудничество, так и противостояние являются составляющими естественного порядка вещей. Пока люди не прекратят желать что-то для себя, конфликтам не будет конца.
— Как вы относитесь к принципу непротивления злу насилием, Холмс?
— Принципиально плохо: я потеряю работу, а преступники – страх, Ватсон.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос...
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас…
Стихотворение «Клеветникам России» было написано Пушкиным под влиянием искреннего чувства негодования. Оно обращено к французским публицистам, развернувшим активную кампанию в поддержку польского восстания и резко осуждавшим военное вмешательство России.
— ... Матушка! Так я проклят Вами?
— Пошёл вон.
— Вы мне не ответили?
[мать со всей силы разбивает клюкой аквариум, Иван разворачивается и уходит]
— Федор! Лошадей Ивану не давай! Пусть убирается, как знает! [помолчав] Весь в меня. Не то что Гришка. Будет кому наследство оставить.
— Боюсь только, ты не сможешь переломить свою судьбу.
— Не смогу. Но погну обязательно.
Он [противник] может убивать тебя сколько ему вздумается – но ты не дашь себя убить.
Пустые никогда не проигрывают.
…Утверждение о том, что ты во лжи, а я в истине, есть самое жестокое слово, которое может сказать один человек другому…
…Две противоборствующие группировки могли столкнуться на базаре из-за какой-нибудь мелочи, вроде игорного долга, но очень быстро страсти достигали той точки кипения, до которого доходят только религиозные распри.
Я не верю, что единственное средство от одиночества — встретить кого-нибудь. Не обязательно. Думаю, дело тут вот в чем: необходимо учиться дружить с собой и понимать, что многое кажущееся нам личным недугом — вообще-то следствие более масштабных сил стигматизации и исключенности, каким можно и нужно противостоять.
— Чёрт подери! Ну, чего ты ждешь? Вышиби из меня всю дурь и сорви аплодисменты. Давай!
— Нет, не в этот раз. Я не хочу тебя бить. Я не хочу, чтобы один из нас в конце концов убил другого. Но у нас кончаются альтернативы.
Возможно, это зависит от этой ночи. Я не знаю, что с тобой случилось, что так искорёжило твою жизнь, но, возможно, что и со мной случилось что-то похожее.
Возможно, мы можем работать вместе. Я мог бы реабилитировать тебя. Тебе необязательно быть одному. Нам не нужно убивать друг друга.
Позволь помочь тебе.
— Извини, но нет. Уже слишком поздно.
— Я считаю, что чем очевиднее грех, тем легче ему противостоять.
— А губят нас мелкие страстишки.
— Ты произнесешь его?
Я замерла, ощущая, как опасность сжимает меня в тиски. А потом прошептала:
— Александр.
Его улыбка померкла, серые глаза заблестели.
— Еще, — потребовал он.
— Александр.
Он подался вперед. Я почувствовала его дыхание на своей шее, затем легкое, как вздох, прикосновение губ к коже прямо над ошейником.
0001208. Умелая разведка реже входит в соприкосновение с противником, потому что опережает на пару шагов.