— Хочешь, чтобы меня «бабушкиным сынком» дразнили?!
— Хочу. Хочу! Очень хочу!
Эта песня центровой красючки Нины — Картинки, записано со слов свитской сводницы Клавки — Помидорихи.
Это пояснение есть только на альбоме Жиган- лимон 1994 год. В конце песни и только у Михаила Круга.
Мэгги знают под прозвищем Mo Chuisle (из-за надписи на боксерском халате, подаренном ей Данном). После травмы на ринге, приведшей к параличу, Мэгги несколько раз пытается покончить с собой, прокусив себе язык. Врачи предотвращают самоубийство, усугубляя тяжкое моральное состояние пациентки. Однажды ночью Данн приходит к ней в палату и, перед тем как вколоть Мэгги смертельную дозу адреналина, объясняет девушке смысл её прозвища. В переводе с гэльского mo cuishle означает «моя бесценная» (буквальный перевод — «мой пульс»).
– Он зовёт себя стервятником, – сказал король, – но он не летает. Он прячется. Ему бы стоило называться сусликом.
О горном разбойнике, называющем себя «Король-Стервятник».
Ландражен несколько раз порывался остановить школьника и наконец топнул ногой и громко крикнул:
— Eh bien, Яновский!
Точно речь шла не о нем, Гоголь с видом недоумения огляделся по сторонам: кого, дескать, это разумеет профессор.
— Гоголь-Яновский! — повторил тот. — Что вы, оглохли или забыли свою фамилию?
— Так это вы меня называли Яновским? — с наивным удивлением спросил школьник и неспешно приподнялся.
— А то кого же?
— Родовая моя фамилия — Гоголь, а Яновский — только так, приставка: ее поляки выдумали.
Молодой профессор чуть-чуть улыбнулся.
— Но сосед ваш, Риттер, например, откликается и на такие приставки, — сказал он. — Сколько мне известно, он простой остзейский фон, а вы величаете его и бароном.
— О, у него, как у милого ребеночка, этих ласкательных имен хоть отбавляй: барончик Доримончик, фон-Фонтик-Купидончик, Мишель-Дюсенька, Хопцики... А у испанцев он величался бы Дон-Мигуэль-Перец-Аликанте-Малага-Херес-де-ла-Фронтера-Экстра-ма-дура-дель-Азинос-комплетос.
Прозвища в армии дело обыденное и даже служат выражением симпатии.
Фрэнк Кастл умер. Называйте меня… Карателем.
— Художнику нужна муза...
— Еще раз назовёшь музой, оставлю без ног... Ясно?
— Ясно...
Вы наслушались небылиц на светских раутах. Я на них не бываю, но знаю, как меня называют. Рафинированный Труп, Хирург Смерти... Существует множество других, еще менее привлекательных прозвищ. Все это бессмысленные названия, придуманные неумными людьми для явлений, в которых они ничего не понимают.
О предрассудках во времена, когда хирургов считали служителями зла и осквернителями тел.
— Дамы прозвали этого человека Сосиской, — заметила я. — Интересно почему?
— Мм? А, ну да, Сосиска. Наверное, за длинный член, который он никак не может удержать в панталонах. Не пропускает никого. Гоняется за дамами, лакеями, куртизанками, пажами. Ходят слухи, что не брезгует даже маленькими собачками, — добавил он, глядя вслед удаляющемуся камзолу цвета морской волны.
К обладателю его приближалась сейчас придворная дама, походившая на сверток белых воланов и кружев, которые она защитным жестом придерживала на пышной груди.
— О, это опасно! Сам бы я никогда не решился приблизиться к этой тявкающей болонке.
— Не рискнул бы своим членом? — шутливо спросила я. — Кстати, слышала, как эту деталь вашего организма иногда называют Питером. А янки по каким-то известным только им причинам — Диком. Как-то раз я обозвала одного пациента, который меня все время поддразнивал, Умным Диком, так у бедняги от смеха чуть швы не разошлись.
— Больше не упоминай Уоттона и ему подобных.
— А если я пса Уоттоном назову?
— У тебя нет такого пса. Ты еще свинью Тором назови.