— Что ты изучаешь?
— Русскую литературу и славянские языки.
— О, здорово! Это интересно!
— Да.
— Кем потом будешь?
— Таксистом, продавцом хот-догов, наркодилером — весь мир для меня открыт.
Если русский человек решил ничего не делать, то его не остановить.
После трех рюмок коньяку француз переходит на минеральную воду, а русский — на «ты».
Все национальности в мире — ИМЕНА СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫЕ, и только мы, РУССКИЕ — прилагательное.
Только русский человек, если ему разрешить делать все, что угодно, не будет делать вообще ничего.
Француз: — Лентяи!
— Может мы и лентяи, но твоего Наполеона до самого Парижа гнали.
— Кузьмич! А почему тебя всегда в восточную мистику тянет. Нельзя же по-нашему, по-русски?
— Если по-нашему, никакого здоровья не хватит!
Есть одна особенность, когда говоришь с русскими. Такое ощущение, что они знают какую-то тайну. По глазам видно. Когда они слушают тебя, такое ощущение, что у них фейерверки в глазах. Потому что, откуда я родом, все очень экспрессивно, эмоционально! Поэтому мы никогда не были сильной державой. Наши делают целое представление, когда говорят. Но у русских все в глазах. Люди тут слушают тебя, и ты чувствуешь, что тебя понимают, как никто никогда раньше не понимал. И ты рассказываешь им ещё и ещё! А они слушают тебя с этими фейерверками в глазах. А потом ты ждешь, что же они ответят. Они подвигаются ближе и говорят что-то типа:
— Любишь суп?..
— Да, знаете, я люблю суп.
— Я знаю, где можно вкусного супа поесть...
— И это всё, что ты можешь сказать мне после всей моей тирады о жизни?
— Нет. Нужно идти сейчас, а то закроется.
— А эти русские ракеты безопасны?
— Ну, безопасны настолько, насколько это возможно для народа, который подарил нам Чернобыль.
О храбрости русских один арабский историк ХХ века пишет так: хорошо, что русы ездят только на ладьях, а если бы они умели ездить на конях, то завоевали бы весь мир.
— Светлана, какой псих берёт детей на прогулку в 40-градусную жару?
— Он русский, он не ощущает погоды.
— Где Светлана? Или правильнее — будущая миссис Роули?
— Она бросила меня.
<...>
— Рассказывай. В чём дело?
— А... Я и сам не пойму. До сих пор пытаюсь разобраться. Мы ели в уличной обжорке в каком-то переулке в Болгарии. И я сказал: «Хочешь замуж?» Потом взял обрывок ленточки, завязал вокруг пальца, а она сорвала её, топнула и сказала: «Нет», вернее — «Нах», она ведь русская. И первым же рейсом домой улетела. Adios, Кевин.
Я общаюсь с русскими, живущими на западе, и они описывают русских... чувственно. Они говорят: «Это лучшие люди в мире! Я их ненавижу. Я их люблю, но ненавижу. Они такие безразличные, такие тупые, но самые умные люди из тех, которые когда-либо мне встречались. У них удивительное мышление. Они невероятно упорные. Очень духовные, но холодные, ничего тебе не расскажут. А потом все тебе расскажут. Всё, что случалось у них в жизни. Все, что случалось с мамой, папой, бабушкой, дедушкой... Со всеми! А потом настаивают, чтобы ты остался на ужин и съел всё, всю еду. И стулья, и занавески!»
И вот я слушаю их и думаю: «Ух, ты! Я и не знал, что все так сложно!»
А они: «Да ничего тут сложного! Проще простого! Что с тобой не так? Ты тупой или двинутый? Или и то, и другое? И ты жирный! Не люблю жирных! Съешь вот это».
Это очень чувственно.