Проблема самоанализа заключается в том, что у него нет конца.
Причина всех несчастий в мире заключается в том, что люди по своему неразумию считают получение удовольствий идеалом, к которому следует стремиться.
Особенность нашего восхищения кем-нибудь всегда основывается на самоанализе — мы ищем и пытаемся найти в себе то, что помогло бы нам оправдать другого...
Перемены и утраты идут рука об руку. Мы не можем измениться без каких-либо потерь – вот почему многие люди говорят, что хотят меняться, но все равно остаются прежними.
Я знаю, как это помогает – обвинить внешний мир в собственных неудачах, чтобы отодвинуть на второй план свою роль в экзистенциальной пьесе под названием «Моя Невероятно Важная Жизнь».
Самое страшное, что вы можете сделать с собой — это защищать свои потолки, свои страхи. Ставить свои страхи и страдалки превыше всего в этом мире и потом это всё ещё защищать.
Любая страшная история — это прежде всего история про то, как человек сам себе враг. Как он глючит и просто теряет реальность, защищая в себе моллюска.
Стремительность хода внутренних часов может иметь различные причины, самая очевидная из них — самоанализ.
Оратор, особенно начинающий, должен анализировать свои возможности после каждого своего выступления, потому что каждое новое выступление меняет оратора и добавляет ему опыта.
Будь вы одни на этой планете, что вы хотели бы иметь?
Думал: «Вот здесь у меня что-то не получается...» В принципе, стараюсь всегда начинать с себя. Ты будешь необъективным, если будешь все причины искать вовне. Большая часть людей, сколько я заметил за всю свою жизнь, ищет все причины вовне. Они никогда в себе не ищут причины, но мне кажется — это ошибка.
Пояснение к цитате:
Ответ на вопрос: считает ли Карен Георгиевич себя недооценённым, ведь режиссерский успех пришел не сразу, и был момент, когда он хотел уйти из профессии…
Начинаю верить в прочитанную недавно теорию, что все в жизни не случайно. Любая встреча, любое событие – это результат каких-либо действий в прошлом. Каждый притягивает то, что желает, открыто или на уровне подсознания. Сама себе возмущенно отвечаю, что уж болезни то я точно не желала, но потом вспоминаю, как отчаянно хотела внимания, заботы и поддержки. Я устала от своей жизни и хотела отдохнуть, притормозить, найти время на самоанализ и размышления о будущем. Вот и получила. Только еще одна проблема заключается в том, что к этому привыкаешь. Когда можно снять с себя ответственность за свою жизнь по очень веской причине, и при этом не мучиться угрызениями совести, создается новая «зона комфорта», а ведь можно до этого и не доводить, а просто открыто сказать «мне плохо, оставьте меня в покое», или наоборот «побудь со мной», «я нуждаюсь в твоей помощи». Вроде бы элементарно, но на самом деле очень сложно. Говорить о своих чувствах вообще самое сложное, по крайней мере, для меня, но я учусь. Если человеку заноза в пятке мешает ходить, он же ее достает, мажет зеленкой и снова бежит вперед, а если заноза в душе, то ее почему-то принято игнорировать, прятать, делать вид, как будто не болит, но в этом случае за долгие годы можно столько заноз нацеплять, что при вскрытии изнутри будешь похож на ежика.
Если ты будешь заниматься бесконечным и пустым самокопанием, при этом бездействуя, то так ни к чему и не придёшь. Только потратишь время или окончательно уйдёшь в себя.
А ещё...
«Сон разума...» Гюнтер поднял голову и окинул взглядом площадь.
«Проснитесь! — хотелось закричать ему на весь город. — Посмотрите на себя — кто вы и что вы! До каких же пор!...»
Но Гюнтер не крикнул. Голос его потонул бы, как в вате, в пустыне города. И будь даже его голос гласом божьим, и подними он сейчас всех жителей с постелей, как из могил в судный день, и собери вокруг себя — не добился бы он желаемого. Смотрели бы на него, не отрывая взглядов, не было бы в их горящих глазах сна, внимали бы каждому его слову... Но жгучие зерна слов пробуждения падали бы в их души плевелами, потому что видели бы они в нем мессию, и бодрствовали бы их тела, но спал бы разум. Потому что разбудить разум можно только самому. Самому, в самом себе. И ни богу, ни сатане этого не дано. И никому, кроме самого Человека.