— Ты спрятал их в книге? Ты не мог найти что-то более надёжное?
— Сколько ты знаешь школьников, которые открыли бы книгу по собственному желанию?
— Что бы ты про себя ни возомнил, все равно будет то же самое. Просто другая школа.
— Школа?
— А как же? Все в жизни — школа, только название меняют. Вот наш склад. Вместо директора — босс, вместо учителей — менеджеры, вместо уроков — выполнение заказов. Не выполнил заказ — тебя увольняют, выгоняют из школы. Слова другие, но все абсолютно то же самое. Школа.
Знаешь, что я думаю о школе, Джери? Это пустая трата времени. Кучка людей бегает туда-сюда, натыкается друг на друга, какой-то чувак стоит впереди и говорит: «Два плюс два...» и люди сзади говорят: «Четыре». А потом звенит звонок, тебе дают пакет молока и бумажку, на которой написано, что ты можешь пойти посрать или типа того. Я к тому, что это не место для умных людей, Джери.
Мы учимся, увы, для школы, а не для жизни.
Раньше я жил с родителями, что не очень хорошо отражается на моих бытовых навыках. Например, я вообще не умею готовить. И я в этом не виноват, потому что меня никто этому не учил. Даже в школе на уроках труда готовить учили девочек. Мальчиков учили делать табуретки. И вам не кажется, что умение готовить еду немного неравноценно умению делать табуретки? Хотеть есть и хотеть сесть — немного разные потребности.
Вы говорите, это известно каждому школьнику? Если бы я знал все, что известно каждому школьнику, я бы мог учить академиков.
Школа казалась мне тюрьмой, я восставал против учителей-копов.
Душу формирует и детский сад, и семья. Но прежде всего школа! Я в первый класс пошёл в 1943-м. Зима, война... Какой завтрак тебе дома соберут? Чай из трав. Кусок хлеба. А в школе с самого утра топилась печка. После второго урока учительница заваривала чай всё на тех же травах, каждому наливала в его кружку чуть-чуть разведённого сахарина — личного! Открывалась дверь — и дежурный вносил противень, на котором лежали пирожки. С чем уж они были, не помню, но они казались нам самыми вкусными на свете! Мы их ели, прихлёбывая кипяток, а учительница в это время рассказывала разные истории. Это называлось — воспитание! Это называлось — забота! Забота о следующем поколении. С этого начинается воспитание любви к Родине — когда ты чувствуешь заботу Родины о себе. А сейчас я слушаю все эти рассуждения — платное образование, элитные школы… Я вообще не понимаю, что это такое — элитные ученики. Что такое элитные собаки или лошади — понимаю. А элитных людей не знаю — знаю образованных. Интеллигентных знаю. Попытка заместить один класс другим — интеллигенцию на элиту, степень элитарности которой определяется уровнем их дохода, — рождает расслоение, а с ним одичание душ, которое мы получили.
Отрывок из интервью, опубликованного в еженедельнике «Аргументы и Факты» № 39 24/09/2014.