Я думаю, что упадок современного мира — от того, что мир перестал шокировать. Чтобы ни произошло, люди из этого тут же цинично слепят продукт и впарят по максимуму.
Как будут в шоке, так и выйдут из него.
Медленно, постепенно шок отступил, как тенистый прилив, оставив после себя островки грязного ила. Над ними висел серый горизонт. Буря в мозгу сменилась штилем. Было медленно, тошно, монотонно, как обычно бывает, когда принимаешь неизбежное и при этом не можешь заснуть; принимаешь, вымотавшись до предела. Но в принятии есть некоторое облегчение. С ним ты быстрее погружаешься на дно. А достигнув дна, начинаешь вдруг видеть всё отчётливо таким, какое оно есть на самом деле.
Не могу сказать, что мне было страшно. Лучше сказать, что я не чувствовал никакого страха, подобно тому как в первое мгновение не чувствуют никакой боли те, в кого попала пуля.
Прости. Это называется шоковой терапией. Крайне противоречивый метод.
— Что здесь происходит? Что происходит?
— Я не хочу, чтобы эта штука выскочила рядом с моей задницей.
— С корабля бежим.
— С корабля? С какого корабля? Где я? Я Ларри Пурвис. был в криосне, направлялся на Зарем... Работать на никелевой фабрике. Проснулся, ничего понять не могу. Увидел этот ужас кругом.
— Успокойся. [Рипли нюхает дыхание зараженного] Оставьте его здесь.
— Пошла ты. Мы не оставим его здесь.
— У него это внутри. Я чувствую по запаху.
— Внутри меня? Что внутри меня? Что, черт возьми, внутри меня?
— У тебя в груди чудовище. Эти ребята захватили твой корабль. И продали твой криоотсек. А вот они тебя заразили. И через несколько часов... Монстр вырвется через твою грудную клетку. И ты умрешь. Вопросы есть?
— Кто ты? [ошарашенно]
— Я — мать чудовищ...
— Что с ним?
— Шок. У меня такое было, когда я пятёрку по химии получила.