— Остановись, мать. Ну, ты же не девочка: знаешь, что обида от сладкого никуда не пропадёт, а вот талия – может.
— Так это же мой коронный номер – исчезновение талии.
Не ешь повидло — козленочком станешь.
Мама запретила бабуле и бабушке кормить меня пирожными, чтобы я не растолстел, потому что, по её словам, в моём возрасте все толстеют. Есть действительно хочется всё время, а бабуля считает, что пару раз в неделю, когда я у неё бываю – можно и пирожные. Также считает и бабушка, у которой я провожу вечер пятницы и почти всю субботу. Итого, как минимум четыре пирожных в неделю. А три дня можно и потерпеть.
Во Франции круто к питанию относятся. Там есть разнообразие, стартеры. Там есть это чувство — «интересно, а что на ужин будет?» В моём детстве не было интриги. Ведро борща варили. Чтобы что-то поменялось, ты должен больше жрать борщ. Меня когда домой звали покушать, у меня вместо слёз свекла стекала. Садились с красными ртами. Во Франции десерт для настроения. У нас чтобы шантажировать! «Пока всё не доешь, конфету не получишь». Тебе дают две тарелки борща, а там рачки и ты такой: «Ненавижу!!»
— А Кислый-то где?
— Здесь Кислый. Кислому сладкого захотелось.
Я ничего не понимаю. Сладости всегда были единственным, в чём я был уверен, а теперь я ни в чём не уверен. Я не знаю, какой выбрать вкус, ничего нового не придумывается, ни на что не могу решиться. Я всегда делал сладости по настроению...
Я нашёл ответ! Я по настроению делаю конфеты, настроение ужасное — и конфеты ужасные!
— Есть хочу.
— Ничего не трогай, стой, где стоишь. Сегодня четверг, углеводная диета 20-20-60.
— Что? Эй, а пудинг у тебя есть?
— Ну я просил — ничего не трогать! Заляпаешь, а я очень не люблю грязь. Стой вот тут и не шевелись. Я не буду кормить тебя чистыми углеводородами, мы не кушаем простых сахаров.
— Я ребёнок и люблю сахар! Чем проще, тем лучше!
— Мой отец не давал мне сахар.
— Поэтому ты и не улыбаешься?
— Теперь я тоже торт хочу.
— Ты всегда торт хочешь.
— А кто ж его не хочет.
— А тебе привезти чего-нибудь?
— Ты же знаешь, не ем сладкого.
— Значит, ореховый пломбир с карамелью и шоколадной крошкой.
— А у тебя есть какие-нибудь лекарства?
— Ну, какие, какие лекарства, ты же всё с собой взял!
— А разве это помогает?!
Ой!
Мишка очень любит мёд!
Почему? Кто поймёт?
В самом деле, почему
Мёд так нравится ему?
— Кто приготовил этот торт, Фрэнк?
— Венди.
— Дай мне половину.
— Вот так?
— Нет. ПОЛОВИНУ ТОРТА.
Я возьму тарт татен. Не сырой! А то вы мне пирожное принесли с сырым шоколадом! Весь какой-то мягкий, противный, короче фу-у!
Речь о шоколадном фондане, его особенностью является твёрдая хрустящая оболочка и жидкая сердцевина.
Я считаю, что кладбище это место только для этих сраных конфет «Рачки». Это мразь, а не конфета. Эти конфеты, которые нам подкидывают через детей через новогодние подарки. Ребёнок сидит: «Фу, рачило...» Мать подошла, забрала его, положила и он при любых удобных похоронах кочует на кладбище. В целом, этот рачок проживает жизнь человека: от ребёнка до кладбища. Эти конфеты... «Полёт», «Мятное»... Я бы вообще в магазинах продавал килограмм на похороны. Бесплатно. Нет такого, чтобы бомж шёл по кладбищу и увидел «Ferrero Rocher», «Raffaello», «Meller»... «Ну у меня есть время!»
Создатель «Чупа Чупса» был вообще сумасшедший человек. Он говорил: люди сначала будут сосать «Чупа Чупс», потом жевать жвачку в «Чупа Чупсе», а потом жевать палочку в «Чупа Чупсе». Ему говорили: «Никто не будет жевать палочку в «Чупа Чупсе». Он говорил: «Тогда мы сделаем в палочке две маленькие дырочки, люди будут смотреть туда и понимать, что там ещё есть что пожевать».