Насмехаться над славой, религией, любовью, над всем в мире — это большое утешение для тех, кто не знает что делать.
— Не будь таким трусом!
— Если я умру, ты назовешь меня героем?
— Наверное.
— Но пока я жив, я трус.
— Боюсь, что так принято. Славу получаешь тогда, когда не можешь ей насладиться.
Не знаю, хотел ли я вообще когда-нибудь славы как таковой. Это всё равно, что хотеть быть инженером больше, чем хотеть что-то сконструировать, или хотеть быть писателем больше, чем хотеть писать. Слава – побочный эффект, а не вещь в себе. В противном случае это просто самовозвеличивание.
Если ты сделал добро, а другой испытал добро, то чего же ты, уподобляясь глупцам, стремишься ещё к чему-то третьему, вроде славы доброго человека или награды?
(Когда ты сделал кому-нибудь добро и это добро принесло плод, зачем ты, как безрассудный, домогаешься еще похвалы и награды за свое доброе дело?)
Слава и спокойствие никогда не спят в одной постели.
Добрая слава на печке лежит, а дурная по свету бежит.
Ни уклоняться от битвы нельзя, ни самому искать битвы: тогда и победа будет славнее.
Если дело достойно завершено,
Вознесет и прославит тебя оно.
Прославься в городе — возбудишь озлобленье,
А домоседом стань — возбудишь подозрение.
Не лучше ли тебе, хотя б ты Хызром был,
Ни с кем не знаться, жить всегда в уединенье?
И каждый желающий славы должен уметь вовремя проститься с почестью и знать трудное искусство — уйти вовремя.
Никто так не падок на лесть, как тот честолюбец, который хотел быть первым, но не смог им стать.
Кто не знает цену времени, тот не рожден для славы.