Евангелие от Луки. (12:39-40).
Амон вершит правосудие над страной с помощью своих пальцев;
его слова принадлежат сердцу.
Он выделяет несправедливого
и посылает его в пышущее жаром место,
а справедливого — на запад.
Из египетского папируса
Мир этот сравнивался со сном, а жизнь в нём — со сновидением, а смерть — с пробуждением.
Мир этот также сравнивался с пашней, деяния, совершаемые в нём, — с семенами, которые дадут урожай в Судный день.
А ещё мир этот сравнивался с домом, у которого две двери: через одну люди входят, а через другую — выходят.
И он сравнивался со змеёй, мягкой и приятной на ощупь: цвет её прекрасен, но укус смертелен.
А ещё мир этот сравнивался с отравленной пищей: она вкусная и приятно пахнет, и для того, кто ест в меру, она становится исцелением, а для того, кто превышает меру, она становится погибелью.
Уж не надеялся ли ты скрыть свои злодеяния от горних духов и от Всевышнего, который воздает всякому по делам его? Если ты таковые надежды питаешь, то ты заблуждаешься, ибо от его суда ничто не утаится.
Никакая медицина – ни израильская, ни американская, ни германская, даже если всех соединить – тебя не спасёт. Не спасёт. Всё равно ты умрёшь и пойдёшь на Суд Божий, не зависимо, веруешь ты в вечную жизнь, не веруешь, веруешь ли ты в Бога или в одни только деньги – всё равно пойдёшь на Суд, всё равно умрёшь. Важно для тебя, не важно, что на твоей могиле, будет стоять – это тоже роли никакой не играет. Можешь в море утонуть, можешь памятник сделать, как высотное здание на Котельнической набережной – вообще не влияет. Не важно, цыган ты, еврей, эскимос, ничего не влияет. Влияет только одно – какое качество твоей души: добрый ли ты, любящий ли человек, или только к своим детям и внукам? Или ты просто обыкновенная сволочь? Может быть, воспитанная, культурная, умеешь всё так интеллигентно упаковывать, умеешь себя вести? Это прекрасно. Уметь себя вести – это хорошее качество, никто не спорит. Но есть ещё другие хорошие качества. Допустим, уметь ездить на велосипеде – тоже хорошо и полезно, пока ещё ноги шевелятся. Но это не спасает от Суда Божия. От Суда Божия спасают только качества, приобретённые от Духа Свята.
Безбожие.
Это не войну они начали.
И не проказу они создали.
Это был Суд.
Никому не уйти от прошлого.
Никому не уйти от Суда.
Думаете, его нет там, наверху?
Думаете, он не следит
за этой страной?
Как иначе вы это объясните?
Он нас проверял, но мы справились.
Мы сделали то, что должны были.
Ислингтон. Энфилд.
Я там был. Я все это видел.
Иммигранты, мусульмане...
... гомосексуалисты, террористы.
Болезненные дегенераты.
Они должны были исчезнуть.
Надо хоть один раз в сутки на несколько минут ставить себя на суд пред Господом, как будто мы умерли и в сороковой день стоим пред Господом и ждем изречения о нас, куда Господь пошлет нас. Представ мысленно пред Господом в ожидании суда, будем плакать и умолять милосердие Божие о помиловании нас, об отпущении нашего огромного неоплатного долга.
— Думаешь я боюсь смерти, мальчишка?!
— Вовсе не смерти тебе стоит боятся.
Бывший осужденный вероятно по праву слыл самым страшным палачом всех времен. Он носил в себе Бездну, Вечный Огонь Преисподней. Он не хотел ни побеждать, ни управлять. Это было сделанное изо льда и пламени орудие разрушения, дарованное мне богами.
Не избежать и мне сего удела:
Душа моя отринется от тела
И пустится в тот страшный, без предела
Далекий путь неведомо куда.
Обступят душу сонмы бесов разных,
Ужасных сутью, ликом безобразных,
Еще страшней сомнений тех опасных,
Что бесы мне внушали иногда.
Душа моя окажется в их власти,
Сулящей ей лишь беды и напасти,
И душу раздерут мою на части,
Чтоб ей пропасть, исчезнуть без следа.
Те бесы с адской злобою во взгляде,
Начнут огонь вздувать и крючья ладить,
Кружиться станут спереди и сзади,
Повсюду — слева, справа — вот беда!
В том мире тесном, мире помрачневшем
Придется худо душам отлетевшим,
Стыдом отягощенным, многогрешным,
Не ждавшим в жизни Страшного суда.
И, проявив бесовское старанье,
Припомнят бесы все мои деянья
И станут мне готовить наказанье,
Для коего и брошен я сюда.
Но перед тем как дьявол завладеет
Моей душой, как телом Моисея,
Быть может, скажет ангел, мрак рассея:
«Господь его прощает навсегда!»
И кстати, занимал меня всегда вопрос: как собираются кормить толпу, которая для Страшного суда воскреснет?