В тревоге всегда есть частичка надежды, что всё обойдётся. В безысходности же нет ничего, кроме самой безысходности.
— Так что же вы так спокойны?
— Я либо умираю, либо нет. Не то, что бы я хотел умереть, но переживания никого еще, вроде, не вылечили.
Перевод С.Я. Маршака
Встревоженный и затравленный индивид, который не в состоянии приспособиться к жестокому реальному миру, разрывает всякий контакт с окружающей средой и уходит в свой собственный вымышленный мир. Таким образом он старается освободиться от тревог и волнений.
Наш век отнюдь не Век Тревоги. Это Век Пустоты. Наш век просто сорвался с якоря и несется в никуда.
— Любовь — это… тревога, — сказал он. — Хочешь доставить радость и боишься, что тебя увидят таким, каков ты есть. В то же время хочешь, чтобы тебя знали. Иными словами… ты наг, стонешь во тьме, теряешь всякую гордость… Я хотел, чтобы она видела меня и любила, хотя знала как облупленного, а я знал её. Теперь её рядом нет, и моё знание неполно. Целыми днями пытаюсь представить, чем она занимается, что говорит, с кем общается, как выглядит. Стараюсь восполнить потерянные часы, но чем дольше разлука, тем это труднее — неизвестность множится. Приходится додумывать. На самом деле, я просто не знаю. Ничего больше не знаю.
Тревога и раздражение — удел слабых, и в глубине души они хотят изменить себя, обрести силу, забыть о слабости.
То, что произойдёт, произойдёт помимо твоей тревоги.
Он уже хорошо знал это отвратительное состояние, странную смесь бессилия и апатии с панической тревогой, когда кажется, что смертельно устал и хочешь спать, а стоит лечь — и сон не идёт, в голову лезут всякие страсти, и если даже удаётся на несколько минут задремать, обязательно приснится какая-нибудь гадость.
Если идти всё время по пути страданий, наступит момент, когда они больше уже не будут тревожить.
А ещё...
Сложить свои тревоги к ногам кого-то более могущественного, доверить свою судьбу — это было бы для него огромным облегчением. Но он чувствовал, что неправильно, недостойно перекладывать ответственность на кого-то другого, пусть даже и на некое божество.