Город на уровне улиц не так привлекателен. Но если ты посмотришь вверх…
Да-да-да. На улице первичные признаки рая. А многие, как всегда, не видят этого сквозь тонированные окна или плотные жалюзи.
Пояснение к цитате:
«Расширенная Версия» / «Extended Cut».
Нас в набитых трамваях болтает,
Нас мотает одна маета,
Нас метро, то и дело, глотает,
Выпуская из дымного рта.
В шумных улицах, в белом порханьи
Люди ходим мы рядом с людьми,
Перемешаны наши дыханья,
Перепутаны наши следы, перепутаны наши следы.
Из карманов мы курево тянем,
Популярные песни мычим,
Задевая друг друга локтями,
Извиняемся или молчим.
По Садовым, Лебяжьим и Трубным
Каждый вроде отдельным путём,
Мы не узнанные друг другом,
Задевая друг друга идём.
Я вырос на улице, ну, в смысле, не в гетто, а на улице Сезам.
В уличных драках всегда побеждает улица.
Можно забрать кота с улицы, но забрать улицу из кота невозможно.
Выхожу на улицу. Зачем? Да затем, что так же бессмысленно оставаться дома. Даже если я останусь, даже если в молчании забьюсь в угол, я все равно никуда от себя не денусь. Я буду существовать в этом углу, буду давить своей тяжестью на пол. Я есмь.
Картина недовольства, которую являет собой улица: каждый отталкивается от того места, где стоит, — чтобы уйти.
На улицах, что носят имена советских мумий,
Твой смертельный номер — тут родился, помрачнел и умер.
Упоминание ни об одной другой улице Мичигана не вызывает такую бурю эмоций, какое вызывает упоминание об этой улице. Для каждого — от стриптизерш, танцовщиц, борющихся против них проповедников, до бомжей и министров, улица 8 Миля остается наиболее печальной границей, разделяющей наши области обитания.
В детстве мне переулки больше нравились, чем улицы. И в них до сих пор еще что-то осталось для меня от их прежнего очарования. В них мне было интереснее играть, в таких красивых и уютных. И деревья, и кусты, и ограды склонялись к тебе и иногда касались тебя, словно у них были руки и им нравилось ощупывать твое лицо и выяснять, бывал ли ты здесь прежде. И они узнавали тебя. Было такое чувство, будто некая общая тайна связывает тебя с переулками и с теми предметами, что там находились. А вот улицы... что ж, улицы всегда были одними и теми же, на них всегда приходилось быть начеку, чтобы тебя не переехали машины, а в окнах домов вечно торчали чьи-то лица и смотрели глаза, суя свои носы не в свое дело — если можно так выразиться, что у глаз бывали носы.