Греки создали самые яркие образы чудовищ, предоставив будущему их материализовать.
Все ужастики одинаковые. Дурацкий убийца гонится за грудастой дурой, которая всегда убегает наверх, вместо того чтобы уйти из дома.
Понимаешь, я одержим смертью. Я о ней много думаю. Вообще, я смотрю на жизнь пессимистически. <...> Я считаю, что всё в жизни либо ужасно, либо печально. Только эти две категории. Ужас — это смертельно больные, слепые, калеки... Я не понимаю, как они живут. Просто не понимаю. А печально — это всё остальное. Так что, пока жив, скажи «спасибо», что пока всё только печально. Печально — значит ещё повезло.
Хоть я и люблю хорошие фильмы ужасов, но в жизни всё куда страшнее.
Наверное, было бы ошибочным полагать, что существует некий предел ужаса, который способен испытать человек. Наоборот, создаётся стойкое впечатление, что кошмар нарастает в геометрической прогрессии, когда тьма всё сгущается, ужасы множатся, одно несчастье влечёт за собой другое, ещё более страшное и безысходное, пока тебе не начинает казаться, что весь мир погрузился во мрак. И, может быть, самый страшный вопрос в данном случае таков: сколько ужаса может выдержать человеческий рассудок, оставаясь при этом здоровым и твёрдым? Понятно, что в самых ужасных событиях есть своя доля абсурда в стиле Руба Голдберга. В какой-то момент всё начинает казаться смешным. Видимо, это и есть та поворотная точка, когда чувство юмора принимается восстанавливать свои позиции.
— Вы ужасный человек.
— Просто честный. Это мир ужасен.
Создания мрачной фантазии вроде нежити, нечисти, небыли или привидений английских замков не так пугают, как тихий шорох в пустом доме или чья-то тень за углом. Нельзя придумать ничего такого страшного, что бы напугало одним своим видом. А все потому, что реальное менее ужасно, чем то, что создает наша фантазия. Страх порождает воображение. Тем и страшен.
Всё началось с отливки Великих Колец.
Три были переданы эльфам — бессмертным созданиям, самым мудрым и справедливым из всех живущих.
Семь отданы повелителям гномов — великим добытчикам самоцветов и мастеровым горных пещер.
А Девять… Девять Колец были переданы человеческому роду, который превыше всего жаждал власти.
В этих Кольцах была заключена сила власти над каждым из народов. Но все они оказались обмануты. Потому что было сделано ещё одно Кольцо. В стране Мордор, в огне Роковой Горы тёмный Властелин Саурон тайно создал Единое Кольцо, подчинявшее себе все другие. И в это Кольцо он вложил всю жестокость, всю злобу и всю жажду власти над всем живущим. Одно Кольцо, способное править всеми. Одна за другой — свободные земли Средиземья пали под властью Кольца.
Но были и те, кто восстал против зла. Последний Союз людей и эльфов выступил против армии Мордора, чтобы на склонах Роковой Горы сразиться за свободу Средиземья. Победа была близка. Но силу Кольца нельзя было превозмочь. Но в тот миг, когда надежда угасла, Исильдур, сын короля, поднял меч своего отца… Саурон, враг свободных людей Средиземья, был повержен. Кольцо перешло к Исильдуру, которому выпал шанс уничтожить зло навсегда. Но сердца людей легко поддаются соблазну, а Кольцо Власти обладало собственной волей. Кольцо предало Исильдура и привело его к гибели.
И многое было забыто, чего забывать не следовало… История стала легендой, легенда превратилась в миф, и на две с половиной тысячи лет Кольцо кануло в безвестность. До тех пор, пока случай не привёл в его сети нового владельца. Кольцо досталось существу по имени Голлум, которое унесло его глубоко в туннели Мглистых гор. И там Кольцо поработило его. Кольцо даровало Голлуму неестественно долгую жизнь. Пятьсот лет оно отравляло его душу и во мгле Голлумовой пещеры ждало своего часа. Снова сгустился мрак над лесами земли. Поползли слухи о тьме с Востока, шёпоты о безымянном ужасе… Кольцо Власти дождалось — пришло его время. Кольцо покинуло Голлума. Но случилось нечто, не входившее в планы Кольца: его подобрало самое неожиданное создание, которое только можно представить — хоббит, Бильбо Бэггинс из Шира. Грядёт время, когда в руках хоббитов окажутся судьбы всего живого...
Слова Леди Галадриэль из пролога кинотрилогии «Властелин колец».
— Вы меня не узнаете?
— А должен?
— Абрахам Ван Хельсинг. Вы убили мою семью.
— Это не поможет вспомнить.
— Вы чудовище. Даже тот ужас, что я выпустил на свободу — был не так страшен.
— Дракула?
— Да.
А ещё...
Рассказывают, пришёл однажды Репин к Сурикову, а тот пишет «Утро стрелецкой казни». От полотна жутью веет. Плахи расставлены, виселицы в дымке маячат. Пустые. Посмотрел Репин, поморщился: «Вы бы хоть одного стрельца повесили!» Послушался Суриков, повесил пару стрельцов — и тут же замалевал. Потому что ужас ожидания исчез.