— Предположим, Пух, что дерево вдруг упадёт, когда мы будем как раз под ним? — спросил Пятачок.
— Давай лучше предположим, что не упадёт, — ответил Пух после некоторого размышления.
Я верю в вероятное добро
И верю в неизбежность зла.
Чем больше людей ищут себе на задницы неприятностей, тем больше вероятность, что они их все-таки найдут.
— Похоже, сапожник умер.
– Что? [разглядывая наполовину оторванную подошву на левом сапоге] — Примета, что ли?
– Люблю наши приметы. Рассыпал соль – к ссоре, разбил тарелку – на счастье, пересолил – влюбился. Легче во всем видеть какой-то символ, чем признать, что у тебя просто руки из жопы растут… В другом тут дело. Я когда их покупал, месяца полтора назад, сапожник, древний старичок, сказал, что я их проношу столько, сколько он проживет. Вывод очевиден, он умер.
Когда Михайло покупал на рынке себе сапоги дед сапожник который их тачал сказал что сносу им не будет до его смерти.
Скорее всего, мы одиноки в Галактике. Развитая жизнь, вполне возможно единственная в Галактике. И парадокс Ферми, что если должны быть инопланетяне, то где же они? Почему мы их не видим? Это не парадокс, а совершенно естественное явление, связанное с ничтожной вероятностью зарождения жизни. Но ничтожная вероятность не означает, что жизнь вообще не должна была появиться. Вселенная огромна. Она фактически бесконечна. Если брать оценку Кунина, 10-1000, мы одни единственные в горизонте Вселенной. Ну и что? Вселенная на много, много порядков шире этого горизонта и количество вселенных с похожими законами природы, которые допускают жизнь, тоже, скорее всего, бесконечна. Так что, какова бы вероятность не была мала, она где-то должна была осуществиться, из-за бесконечного числа возможных попыток.
Есть большая разница между тем, что было и тем, что могло бы быть. Очень много одного и бесконечно много другого. А бесконечность — это слишком, даже для твоего аппетита.
Какова вероятность того, что человек, которого вы любите, полюбит вас? Нет нужды разбираться в математике, чтобы найти ответ.
Еще до нашего рождения мы были лишь частицей кода, заархивированного в разных базах. Лишь крохотной вероятностью случайно возможности, одной из миллиона, появиться на свет и затем встретиться, чтобы коснуться друг друга и сойти с ума от наслаждения.
Орел или решка? Я выбираю третий вариант. Ведь вероятность того, что монетка встанет ребром существует.
Что есть магия?
Ведьмы отвечают на этот вопрос по-разному, в зависимости от своего возраста. Ведьмы постарше вообще не любят об этом говорить, но в душе они подозревают, что на самом деле вселенная ни черта не знает и состоит из биллионов триллионов миллионов возможностей, каждая из которых может осуществиться, если тренированный, затвердевший от квантовой уверенности ум вставить в нужную щелку и повернуть. Таким образом, если вы хотите, чтобы на ком-нибудь взорвалась шляпа, нужно лишь перейти в ту вселенную, в которой великое множество молекул шляпы вдруг одновременно решат разлететься в разные стороны.
Чудо — это любое явление с вероятностью ниже двадцати процентов.
Ответ Энрико на вопрос, что он считает чудом.
— Какова вероятность, что эта штука и вправду доставит нас до Альфхейма?
— Ну-у... Сто процентов.
— Вероятность достичь Альфхейма составляет семьдесят восемь процентов.
— ...
— Что, если округлить, в принципе, сто процентов. [шёпотом] Так нечестно, Джарвис! Мы же договаривались использовать нечёткую математику!
— Я использовал математику, сэр. Вы — добавили нечёткости.
Только учти: ты можешь вообще не выбрать ни одну из книг, и это будет тысяча первая вероятность… А если брать будущее в более широком диапазоне, ты можешь даже не подойти к этому столику с книгами, а выбрать… столик с яблоками. И тогда книжного столика вообще не будет в твоей жизни — яблочная вероятность заменит книжную.
Если существует множество достаточно развитых цивилизаций, они склонны создавать симуляции вселенной, или ее частей, и мы с большой вероятностью живем в одной из них.