Теперь Фрэнсис Крозье понял, что самые соблазнительные и возбуждающие одеяния из всех мыслимых женских нарядов — это скромные закрытые платья...
Я постоянно возбужден, осознаю присутствие всех женщин в комнате, каждая клеточка моего тела вопит: «Пойди и трахни кого-нибудь!».
Где полная удовлетворенность, там возбуждения уже нет.
Он доверительно наклонился ко мне, его восхищение можно было потрогать пальцами.
Насколько я понимаю, невозможно написать что бы то ни было, не взвинтив себя до определенного нервного возбуждения, благодаря которому содержание написанного, сколь бы кошмарным оно ни было, сразу никогда не производит гнетущего впечатления.
Эта их веселость не возбуждает. Возбуждает мрачное. Возбуждает амбивалентное. Возбуждает то, что оказывается глубже, чем показалось с первого взгляда.
Я верю, что от страха можно умереть.
Я верю, что от страха можно умереть. Я читал о моряках, которые погибали безо всяких причин в первые дни после кораблекрушения. Происходит какое-то самовозбуждение — одна волна страха вызывает другую, бо́льшую. Я почувствовал, как судороги стали сжимать горло, мне хотелось кричать. Еще несколько мгновений — и я задохнусь.
В этот момент у меня мелькнула мысль, что мое положение еще совсем не безнадежно, и я просто убиваю себя сам. Я собрал всю свою волю и «взглянул в лицо страху».
... в начале эротической жизни мужчины возбуждение бывает без наслаждения, а в конце — наслаждение без возбуждения.
Вот не могу понять: то ли я возбужден, то ли меня слегка тошнит.
Пояснение к цитате:
Памела вешалась на Пеппино во время гангстерской перестрелки, прямо под пулями. Когда перестрелка закончилась, она встала и ушла.
Казалось, люди тем сильнее стараются вести себя прилично, чем больше они возбуждены.
Он посмотрел на меня, затем его взгляд опустился на мою юбку. Потом он снова посмотрел мне в лицо и приоткрыл губы, будто спрашивая у меня что — то, о чем он уже знал. Затем он потянулся вперед, зажав ручку между большим и указательным пальцами, и приподнял ею край моей юбки.
Когда он увидел вчерашний пояс с подвязками, его глаза расширились.
Ее беспокойство превратилось в возбуждение, она ощутила легкую лихорадку, предчувствия обступили ее, как боязливые левретки.
Перед зданием театра свежий ветер вдруг нагнал на нее резкую тоску по ночному воздуху Корсерадо. Леди Кинсли тотчас отдалась ей, потому что эта тоска была самым сильным и ярким чувством за весь день и потому имела право на существование.
Убийства возбуждают и вносят в человеческие сердца нездоровый ажиотаж, наподобие религии.