Созависимость — это более страшное состояние, чем зависимость.
Сними оковы с моего сердца
Детка, отпусти меня
Сними оковы с моего сердца.
Ведь ты больше не любишь меня,
Каждый раз, когда я звоню тебе по телефону,
Мне говорят, что тебя нет дома,
Сними оковы с моего сердца,
И освободи меня.
Сними оковы с моего сердца, детка, дай мне жить
Тебе уже все равно
Ну, пожалуйста, освободи меня.
Unchain my heart (Сними оковы с моего сердца) - 1987 год
– Наверное, ты права. Надо взбодриться. Просто… мне больно. Я всё задаюсь вопросом, почему я каждый раз возвращаюсь к ней. Она ведь меня просто… с ума сводит – в плохом смысле. И это постоянное чувство… Как будто я всё отдаю, отдаю, отдаю: пытаюсь идти на компромисс, адаптируюсь, стараюсь угодить… Хочу сделать так, чтобы она была счастлива. Но ей всё мало. И, когда ей мало, я начинаю искать причины. И нахожу её в том, что я недоработала. Недодала. Что это моя вина.
– Ты пытаешься заработать её любовь. Но ты не найдёшь в чайной лавке кофе, даже если осыпешь продавцов деньгами с головы до ног. Просто потому, что там не продаётся кофе.
– Этой своеобразной метафорой… ты хочешь сказать, она просто меня не любит?
– Может, и любит. Но очевидно не так, как ты хочешь, чтобы тебя любили.
– Не знаю. Тебе не кажется, что подстраивать людей под собственные нужды неправильно? Если она меня любит, я должна принимать её любовь такой, какая она есть.
– Не должна, а можешь. Если захочешь. Если тебе в этом комфортно. В чём я сомневаюсь. А вообще… Подстраивать людей под собственные нужды неправильно. Я согласна. Теперь вопрос: тебе не кажется, что именно это Зои и делает? Я знаю, это очень трудно. Вы вместе были долгое время, конечно, тебе тяжело. У вас обязательно получится во всём разобраться, но для этого тебе нужно перестать всё время ставить её интересы выше своих. Отношения в одну сторону просто не работают. Вам нужно честно поговорить и…
– Нет. Я приняла решение. С ней – всё. Ты права. Мне просто очень хотелось, чтобы меня любили. Хотя бы кто-нибудь. Но насильно мил не будешь, да? Ей не я нужна. Да и я, кажется, любила не её, а… мысль о нашей любви.
Здесь отсылка на отрывок из стихотворения А. С. Пушкина «К ***»
Узор твоей судьбы нарисовал твой отец. Он означает: «Ты всегда будешь ко мне возвращаться». Попадись тебе хоть тысяча достойных мужчин, ты выберешь того, кто похож на папу.
Не все, к кому нас тянет — для нас благо. Когда притяжение сильное и необъяснимое — это может быть и ловушка.
Представляю недоумение монахов-стражников, когда к внешним воротам приблизился оборванный дурачок-десятилеток, скрестив ноги, уселся прямо под цветущей ивой – пух осыпал щекочущей нос пеной – и принялся играть на свирели.
Свирель звучала почти до заката.
Наконец один из монахов-стражников подошел ко мне, остановился в двух шагах и насмешливо прищурился.
– Оборвыш! Сидя здесь и дудя в эту дудку, ты надеешься выклянчить немножко еды?
Было видно, что, получив утвердительный ответ, монах расщедрится на лепешку.
– Лысый осел! Стоя здесь и подпирая эти ворота, ты надеешься достичь Нирваны?
После чего я встал и ушел не оглядываясь. Хотя лично мне очень хотелось оглянуться и полюбоваться выражением лица стража. Назавтра снова сидел под ивой и играл на свирели. Из ворот вышли двое и направились к нам. Высокий худой старик, похожий на журавля; и огромный детина самого свирепого вида – оба в шафрановых рясах.
– Отрок! – ласково поинтересовался старик. – Позволишь ли ты бедному монаху задать тебе один вопрос?!
Я был далек от того, чтобы обмануться этой ласковостью. От старика через минуту вполне можно было ожидать приказа стражам спустить нас с лестницы. И приказ начинался бы: «Бедный монах стократно сожалеет о…»
– Чем сходны отроки и старики? – бросил я, равнодушно глядя перед собой. – Одним: и те, и другие спрашивают словами.
И я пока не мог истолковать смысл его молчания – но приказ спустить нас с лестницы, похоже, откладывался.
– О чем ты будешь спрашивать? – добавил я после того, как исполнил на свирели сложнейший пассаж из «Напевов хладной осени». – Если кто-то спросит меня о том, где и как искать Будду, в ответ я предстану перед ним в состоянии чистоты. Если кто-то спросит о бодисатве, в ответ я появлюсь в состоянии сострадания. Если меня спросят о просветлении, я отвечу состоянием чистого таинства. Если меня спросят о Нирване, я отвечу состоянием умиротворенного спокойствия. Но… Но боюсь, что все это тоже слова; также боюсь, что спрашивающий бессмысленно вытаращится на меня, раскрыв рот. Тогда я отвечу ему, что осел не может выдержать пинка слона-дракона, и позволю ему уйти с воплями: «Я познал Чань, я познал Путь!» Так о чем же ты хочешь спросить меня, человек, похожий на журавля?
Старик смотрел на меня, все с той же ласковостью – но теперь в ней что-то неуловимо изменилось. А я понимал, что невозможно рискую – почти дословно цитируя «Записи бесед чаньского наставника Линьцзи Хуэйчжао из Чжэньчжоу». Я случайно читал их однажды – и навсегда; потому что я ничего не забываю. Я ничего не забывал.
Именно в этот день я понял, что нахожусь в чужой Поднебесной. Потому что здесь никогда не жил сумасбродный наставник Линьцзи, ни в девятом веке, ни в каком другом, и никогда он не называл Будду куском засохшего дерьма, Нирвану и просветление – невольничьими колодками и не говорил, что для истинного прозрения надо совершить пять смертных грехов. Потому что слова есть слова, и слово «Будда» не отличается от себе подобных.
Но мне повезло, как никогда раньше.
– Позволь, отец вероучитель, – вмешался огромный детина и шагнул ко мне, с такой плавной быстротой, что я ощутил колотье под ложечкой, – я спущу этого бродягу с лестницы!
В глубине души я предполагал, что этим дело и закончится.
– И это тоже слова, наставник Лю. – От сказанного седым журавлем у детины отвисла челюсть. – Вели лучше стражам пропустить сего отрока в обитель.
– Этого… этого маленького нахала?! – Удивлению наставника Лю не было предела.
– Нахала? Маленького нахала?... – пожал вздернутыми плечами настоятель и улыбнувшись – Или маленького архата? Как вы полагаете, наставник Лю?
К вечеру мне обрили голову. А кличка Маленький Архат, с легкой руки патриарха Шаолиня, приклеилась к нам намертво.
Я хочу, чтобы ты жила своей жизнью. Ведь если у тебя её не будет, ты будешь зависеть от моей.
Врагов надо иметь, иначе ими станут друзья.
Не тот Отец, кто родил, а тот, кто поил — кормил.
Как счастливо живут пары, где один даёт другому возможность сбежать, сделать глоток другого воздуха. Из страха или эгоизма, но многие не отпускают своего партнера. Давят чувством вины, ломают волю угрозами. А потом удивляются — «почему мы так часто ссоримся»?
Позволить уйти — высшая форма любви. Люблю, потому отпускаю, когда нужно отпустить.
- 1
- 2