Владея обширным, покрытым травой имением, мы должны помнить, что его ровная поверхность, от которой так зависит его красота, существует в основном благодаря тому, что все неровности медленно выравниваются червями. Весь поверхностный слой почвы на таком имении прошел и опять пройдет, каждые несколько лет, сквозь тела червей.
Все, кого она любила, ушли от нее — дед и отец, брат и мать. У нее оставался лишь Сомерсет, и он ждал ее. У нее была земля, которую она будет холить и лелеять, год за годом, урожай за урожаем, до конца дней своих. Как говорил Майлз, плантация никогда ее не бросит. На нее может напасть хлопковый долгоносик, обрушиться засуха или наводнение. В перерывах между этими напастями град может начисто уничтожить посевы, стоящие целое состояние, но земля все равно никуда не денется после того, как следы бедствия исчезнут с ее лица. Когда имеешь дело с землей, всегда остается надежда, чего нельзя сказать о людях.
Невозможно было вообразить, что земля так велика и что ее противоположные концы, несмотря на отдаленность, все же могут как-то сообщаться. Голова кружилась от ощущения исполинских пространств, и почему-то просыпалось чувство гордости за неугомонного человека, который так мал и слаб перед огромностью белого света, но как-то умудряется его пересекать из конца в конец. А главное, зачем-то стремится к этому.
Мы не наследуем землю у предков, мы берём ее взаймы у потомков.
Пояснение к цитате:
Бутанская пословица.
Цитата по книге Хелен Рассел "Атлас счастья. Уникальные рецепты счастья со всего света"
Пояснение к цитате:
Иллюстрация Б. Н. Чупрыгина. Современник, 1984 год.
Земля — корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Человеку нужно немного земли, чтобы благоденствовать на ней, и еще меньше, чтобы покоиться в ней.
... здесь, на земле, да будет вам известно, наивное создание, торжествует порок и только порок! А добродетель... Добродетель стоит с протянутой рукой, вымаливая у порока гроши...
Мы пришли на эту Землю, зная, какие нас ожидают проблемы, какие трудности нам предстоит преодолеть, и совершая самоубийство, мы отказываемся от всего того, что сами сделали для своего движения вперед.
Квинтэссенцией всего того, чему мы учимся на Земле, является то, что делает нас тем, чем мы собираемся быть в следующей жизни.