— Что ты делаешь?
— Ухожу!
— Но это же твоя квартира...
— Теперь ты понимаешь, насколько я зла!?
Каждую минуту, когда вы злитесь на кого-то, вы теряете 60 секунд счастья, которое вы никогда не вернете.
Я не злой. Я просто не боюсь говорить людям жестокую и неприятную правду. Мы живем в жестоком и неприятном мире.
— Ты не на меня злишься, ты на себя злишься!
— Нет, я злюсь на тебя! Себя я ненавижу, но злюсь на тебя!
А кто сказал что я не злюсь? Злюсь. Но некоторые вещи важнее личных чувств, не находишь?
— Я зол.
— Все в порядке, Джон. В этом нет ничего необычного. Он заставляет всех нас это чувствовать. Все отметки на моем столе и этот шум, выстрелы в половину второго утра...
— Да.
— ... проклятые образцы в холодильнике. Представь, хранить тела рядом с едой.
— Да.
— И ссоры! До ручки меня доводил своим легкомысленным поведением!
— Послушайте, вообще-то я не настолько зол, ладно?
Не злите меня, и так трупы прятать некуда!
Шучу, шучу! Место еще осталось.
Грызи гранит науки, а не глотку своему ближнему, если уж хочется что-то грызть.
Было бы разумно, вместо того, чтобы сердиться на окружающий мир, обрести в себе мужество действовать.
А ещё...
Люди в городах злые от тесноты становятся. Замешкаешься – сметут. Ошибешься – не простят. Машину не там Кузепыч поставил, припер кого-то – стекло расколотили. То есть даже не просто злые, а с полным правом злые. <...>
Это означает, что никакой борьбы уже не происходит. Когда человек вспылит и потом угрызается – это еще терпимо. А когда наорет и чувствует свою правоту, что на своем настоял, что-то доказал, кого-то на место поставил – это уже финал. Даже девушки свирепые становятся. Ну да женское сердце оно вообще огромное – и злобу, и любовь быстрее нагребает...