Когда дружба начинает слабеть и охлаждаться, она всегда прибегает к усиленной вежливости.
(Где слабеет дружба, там усиливается церемонная вежливость.)
акт IV, сцена II
Когда дружба начинает слабеть и охлаждаться, она всегда прибегает к усиленной вежливости.
(Где слабеет дружба, там усиливается церемонная вежливость.)
акт IV, сцена II
— Я обвиняю галлов в злоупотреблении волшебным эликсиром!
— А сам не принимал?
— Какая разница, я то продул!
акт II, сцена I
— За нами Сенат и все высшие сословия...
— А за мной разъярённая толпа, которая поджарит высшие сословия на углях догорающего сената!
— Всё равно я тебя кокну!
— Что ты сказал?
— Да это я вслух думал, что давно не дарил папе подарков...
В делах людей бывает миг прилива,
Он мчит их к счастью, если не упущен,
А иначе всё плаванье их жизни
Проходит среди мелей и невзгод.
Смиренье — лишь лестница для юных честолюбий:
Наверх взбираясь, смотрят на нее,
Когда ж на верхнюю ступеньку встанут,
То к лестнице спиною обратятся
И смотрят в облака, презрев ступеньки,
Что вверх их возвели.
Не слишком ли кровав наш путь, Кай Кассий, -
Снять голову, потом рубить все члены?
В смертоубийстве гнев, а после злоба.
Антоний — лишь часть Цезарева тела.
Мы против духа Цезаря восстали,
А в духе человеческом нет крови.
О, если б без убийства мы могли
Дух Цезаря сломить! Но нет, увы,
Пасть должен Цезарь. Милые друзья,
Убьем его бесстрашно, но не злобно.
Как жертву для богов его заколем,
Но не изрубим в пищу для собак;
Пусть наши души, как хозяин хитрый,
К убийству подстрекают слуг, а после
Бранят для вида. Идя на это дело.
Должна вести не месть, а справедливость.
Когда так выступим, то все нас примут
За искупителей, не за убийц.
Кто столько твёрд, что выше обольщений?
Уходя, гасите всех, — прокомментировал действо Брут, когда мы завалили последнего тролля.