Безумие, некоторым ужасным образом, — наивысшая свобода, доступная человеку, поскольку он тогда не ограничен рамками общества.
Сумасшедшие – это люди, которые не смогли доказать реальность своих миров. Обществу всегда ближе идея о том, что других миров, кроме земного и небесного, не существует…
Иметь в себе самом столько содержания, чтобы не нуждаться в обществе, есть уже потому большое счастье, что почти все наши страдания истекают из общества, и спокойствие духа, составляющее после здоровья самый существенный элемент нашего счастья, в каждом обществе подвергаются опасности, а потому и невозможно без известной меры одиночества.
Вина за преступление лежит не только на преступнике, но на всех тех, кто создает условия, при которых преступление становится возможным.
Когда государство управляется согласно с разумом, постыдны бедность и нужда; когда государство не управляется согласно с разумом, то постыдны богатства и почести.
(Стыдно быть бедным и занимать низкое положение, когда в государстве царит закон; равно стыдно быть богатым и знатным, когда в государстве царит беззаконие.)
Есть три наихудших довода: это передано нам от предков; это привычно; это общепринято.
Если бы наше общество было устроено правильным образом, то важнейшей из наук являлась бы педагогика, и назначение её заключалось бы в том, чтобы нащупать и развить в каждом ребенке присущий ему и только ему драгоценный талант.
Современное западное общество абсурдно, потому что не может предложить европейцу ни одной ценности, которую тот мог бы принять как свою собственную. Вся система ценностей, принятая на Западе, противоречит истинным потребностям внутреннего мира личности и очень скоро приводит человека западной цивилизации к мысли об абсурдности своего существования и, как следствие, – к самоубийствам.
Ты стоишь над городом, на краю мокрой крыши и дождь свивает тугой нимб над твоей головой, болезненно пульсирующей безумным смехом с оттенками глубокой печали. И подобие звезды, жало сигареты тлеет в руках, и за пять страниц книги бытия, за пять секунд вышедшего времени ты становишься старым. Ты пристально смотришь в город, соединяя его с бездной, ты молча смотришь в людей, познавая в них себя самого. Ты летишь над городом, закрывая глаза. И не нужно ни крыльев, ни потрепанных чудес, ни прочей бутафории, чтобы однажды понять, что...
А где-то там, далеко-далеко, копошатся калеки, скалятся, прорастая подлостью в стены домов, подслеповато сверкают глазками, судорожно размножаясь в плесени ядовитых слов, тяжелых неповоротливых мыслей, камнями падающих под ноги, спотыкаются, воют, грызут друг друга и злобно шипят тебе вслед... И это прекрасно. Радуйся, когда они проклинают твое имя, и бойся того дня, когда они распахнут тебя объятья, признавая в тебе своего. Это будет значить только одно. Ты упал.