Смотреть на тебя может любой. Но очень редко встречаешь человека, который видит тот же мир, что и ты.
Ты считаешь себя художником, но ты — холст.
Смотреть на тебя может любой. Но очень редко встречаешь человека, что видит тот же мир, что и ты.
Все считают себя героями собственного эпоса, но в реальности мы — практически идентичные организмы, который образовали колонию в просторном помещении без окон, пропахшем моющей жидкостью и жиром.
Я отлично умела быть ребенком, но совсем не справлялась с ролью того, кем стала сейчас.
Я не обращаю внимания на тревоги. Волноваться — естественно. Жизнь сама по себе тревожна.
Может, я — просто ложь, которую нашептываю сама себе?
Я была сама себе противна. Омерзительна. Но не могла от себя отстраниться, потому что застряла внутри.
По-английски эта фраза, «быть в любви», звучит странновато, будто любовь — это море, в котором ты тонешь, или городок, в котором живешь. Ни в чем другом — ни в дружбе, ни в злости, ни в надежде — ты не бываешь. Только в любви. И мне хотелось ответить ему: хоть я и не влюблялась ни разу, я знаю, каково находиться в чувстве, быть не просто окруженной, а пронизанной им, точно Богом. Когда мысли скручиваются в спираль, я внутри, становлюсь ее частью.
Я схватила одежду и прошла в ванную, скинула с себя все, вытерлась полотенцем и подождала, пока остынет тело. Пол холодил босые ступни. Я распустила волосы, посмотрела на себя в зеркало. Свое тело я ненавидела. Все было отвратительным — волоски, поры, худоба. Мне хотелось вон из него — прочь из себя, из мыслей, прочь! — но я застряла внутри, вместе с бактериями, которые колонизировали меня.
- 1
- 2