Болезненная обостренная впечатлительность, эта интуиция боли, открыла ему огромный тайный мир, но даже в самых ярких своих откровениях он недооценивал чудовищности человека: предугадав насилие, страх, растоптанность, он не мог представить себе количество поверженной плоти.