Как семейно шуршанье дождя! как хорошо заштопаны
им прорехи в пейзаже изношенном, будь то выпас
или междудеревье, околица, лужа — чтоб они
зренью не дали выпасть
из пространства. Дождь! двигатель близорукости,
летописец вне кельи, жадный до пищи постной,
испещряющий суглинок, точно перо без рукописи,
клинописью и оспой.
Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего кроме самого необходимого: как долететь от берега до пищи и вернуться назад. Для большинства чаек главное — еда, а не полет. Больше всего на свете Джонатан Ливингстон любил летать. Но подобное пристрастие, как он понял, не внушает уважения птицам. Даже его родители были встревожены тем, что Джонатан целые дни проводит в одиночестве и, занимаясь своими опытами, снова и снова планирует над самой водой.
— Я должна туда спуститься. Немедленно.
— ... И вам доброе утро, профессор Андерс.
— Простите, капитан. Я тоже рада вас видеть, но... Вы только посмотрите!
— Что это? И где мы находимся?
— Понятия не имею. Наша астронавигационная система не может вычислить координаты. Этого места нет на картах.
— За 28 лет нас не могло вынести за пределы Галактики, профессор... Хм... Согласно показаниям сенсоров, мы вышли из «пространства скольжения» меньше часа назад.
— Гипердвигатель вышел из строя. Не знаю, как мы сюда попали, но это случилось не по нашей инициативе. Что-то оттуда открыло портал с этой стороны и затащило нас в него.