Александр Николаевич Островский. Лес

— Иное можно купить за деньги, а другого нельзя.
— Философия! Вы толку в деньгах не знаете, оттого так и разговариваете. Видно нужды-то не видали? А тут впереди жизнь приятная... За деньги-то люди черту душу закладывают.

Я уверена, что простые люди, неученые, живут счастливее.

На медные деньги ничего хорошего не купишь, а тем более счастия.

Есть люди, которые бьют, и есть люди, которых бьют. Что лучше, не знаю.

— Было бы только земли побольше, да понимать свой интерес помещичий; а то и без ума прожить можно.
— Да оно и лучше, голове легче.

Я нищий, жалкий бродяга, а на сцене я принц, живу его жизнью, мучусь его думами, плачу его слезами над бедною Офелией и люблю ее, как сорок тысяч братьев любить не могут.

Злато, злато! Сколько через тебя зла-то.

Вы всю жизнь толкуете о благе общества, о любви к человечеству. А что вы сделали? Кого накормили? Кого утешили? Вы тешите только самих себя, самих себя забавляете.

Я всегда за богатых людей. Кто шампанское пьет, хорошие сигары курит, тот человек, а остальное — ничтожество.

Все высокое и все прекрасное найдет себе оценку.

— Ты тогда любовников играл, что же ты, братец, после делал?
— После я в комики перешел-с. Да уж очень много их развелось; образованные одолели: из чиновников, из офицеров, из университетов — все на сцену лезут. Житья нет.

Паясничать-то хитрость не велика. А попробуй-ка в трагики!

Подлости не люблю, вот мое несчастие.

Иногда говорят одно, а думают совсем другое. Зачем я всякому стану объяснять свои чувства!