Я жил в этой больнице всю неделю. Не мылся, не ел… Только курил и вздрагивал каждый раз, когда мимо проходил врач. Я так надеялся… Знаешь, я ведь не молился никогда. Никогда в своей жизни – ни до, ни тем более после. Но тогда… Я молился, не переставая. Потому что я надеялся на чудо. На хотя бы одно единственное чудо в моей драной жизни. Свершись оно, и можно было бы во что-то верить. Но чуда не произошло.

Если бы мне нужно было до тебя докопаться, я бы сюда приперся не один, а как батька-Черномор, с тридцати тремя богатырями с дубинками. И ты сейчас нюхал бы асфальт, валяясь в наручниках, а не жевал эту хрень в пакете, которую ты называешь чипсами и при производстве которой не пострадала ни одна картофелина. Я хочу просто поговорить. А потом мы разойдемся и будем жить долго и счастливо.

Засаду в кафе организовали по всем правилам. Савченко и Туров заняли столик у окна. Туров заказал себе сок, но Савченко не стал мелочиться и попросил пива. Когда Туров со словами «Может, не стоит?» попытался протестовать, Савченко заявил:
— Конечно, не стоит. Зачем? А можно вообще знаешь как поступить? Я могу взять себе кофе, купить газету и сделать вид, что читаю ее. А в центре газеты проделать пальцем такую дырочку, чтобы через нее можно было наблюдать за клиентом. Как в детских фильмах про шпионов. Шикарно будет! Но если мы все-таки не совсем придурки и хотим взять человечка нормально, а не везти потом к врачу, где тот будет откачивать его после истерики от приступа дикого ржача с неконтролируемым мочеиспусканием, то имей в виду, что вечером – а сейчас восемь часов вечера – люди в кабаках пьют пиво. Или водку. Или хотя бы винище. Но не лимонад, чай или минералку. Это элементарная конспирация. Понимаешь?
— Прости, я задремал. Ты сейчас ничего не говорил?