Бесполезных людей не бывает, бывают бездарные руководители, которые плохо разбираются в людях.
Если зло совершается вдохновенно и талантливо, это во сто крат хуже, чем если бы его творили бездарно.
Жизнь каждого человека представляет собой нечто вроде мелодии. При том, что сложена она, условно говоря, из тех же универсальных семи нот, эта мелодия единственная и неповторимая. Второй такой не было и не будет. Путь от рождения до смерти удобно сравнить со звуковой дорожкой на пластинке. «Здесь и сейчас» — это иголка, которая соприкасается с дорожкой в данный момент и производит звук. Он-то, собственно, и есть жизнь.
Очень мало кому из живущих удаётся доиграть свою мелодию до конца. Где-то на пути — у кого раньше, у кого позже — иголка соскакивает. образно выражаясь, попадет на пылинку, на царапину — и привет. Музыка плывёт, фальшивит, иголка начинает ходить по одному и тому же кругу. Происходит так называемый «эффект заезженной пластинки». Это значит, что жизнь не удалась. Мелодия испорчана. И Бог берет, ставит иголку сначала. Дает душе новый шанс. Второй раз, десятый, тысячный. Пока опасное место не будет благополучно пройдено и мелодия не зазвучит дальше. Там, правда, снова может случиться сбой, и все повториться. Но шансов у каждого из неограниченное количество. А когда доведешь свою мелодию до финала, не сбившись и не сфальшивив, хождение по кругу закончится. И будет что-то иное. Нам не дано знать, что именно.
«Точка возврата» — неразрешённая ситуация из прошлой жизни; сбой мелодии; червоточина, которая подтачивает человека изнутри. Именно на этой точке «иголка» и соскочила. Туда и следует вернуться, чтобы не повторять ошибки. Память об этой ошибке сохранится в подсознании и поможет в следующей жизни.
Помирает один никчёмный мужичока, всю жизнь попусту небо коптил. Попадает на тот свет и спрашивает у Бога: «Господи, скажи, ну чего ради я на свет родился? Неужто был в моём существовании хоть какой-то смысл?» Бог ему: «Конечно сын мой. У меня иначе не бывает. Помнишь, в 69-ом ты в Гурзуфе отдыхал?» «Помню, Господи.» «А как ты вечером 27 июля познакомился с блондинкой из кременчуга и с ней с ресторане «Якорь» сидел, ужинал, помнишь?» «Что-то припоминаю, смутно». «А как за соседним столиком сидела женщина с бледным лицом, все курила сигарету за сигаретой, а потом попросила тебя солонку передать?» «Нет, Господи, не помню». «Зря. Для этого ты на свет и появился».
Каждому нужен базис для самоуважения. Один уважает себя за то, что совершает какие-то поступки; другой — за то, что каких-то поступков не совершает.
Она не скрываясь рассматривала его — тем особенным взглядом, которые бывает только у очень молодых девушек: непостижимое сочетание доверчивости и недоверия.
— А вы, значит, смерти не боитесь?
— Да я про неё вообще не думаю. Как выйдет, так и выйдет. Жить и смерти ждать? Глупо. И чего на неё, дуру, оглядываться? Она и так всегда рядом, с утра до вечера и с вечера до утра. Мы бродим через смерть, как через окутанный туманом лес. Вокруг нас, повсюду, её деревья, её ямы, её овраги. Каждую секунду можно напороться, оступиться, провалиться. Смерть проносится в потоке машин, которые гонят по встречной полосе. Малейший поворот руля — и всё, мгновенный конец. Весной смерть свисает сосулькой с крыши. Она лежит в кармане у психа, который прошёл в толпе мимо вас, обдав мёртвым взглядом. Мог завизжать, полоснуть — но что-то его отвлекло, накинется на кого-нибудь другого. В старину люди очень хорошо знали: жизнь хрупка и в любую секунду может оборваться. Сейчас эта неопровержимая истина как-то подзабылась. Но от этого она не перестала быть истиной. Только грызть себя из-за этого незачем. Постареете — помудреете. Тело само вам подскажет, что ничего особенного в смерти нет.
— Некоторым надо, чтоб баба их наоборот шпыняла, под плинтус загоняла. Иначе жить скучно. Нет, братан. Нам от них нужно, чтобы они нас сильнее делали. Если ты себя с этой конкретной бабой чувствуешь сильнее, чем без неё, значит, она тебе подходит. Сильнее не в смысле бицепсы-трицепсы. В смысле, лучше себя реализуешь. Ясно?
— Ясно, почему не ясно. С одной женой ты орёл, с другой курица мокрая.
— А поразительней всего, что, какой бы урод ты ни был, хоть чмо последнее, обязательно где-нибудь на свете есть баба, которая одна только и может тебя из говна вытащить, человеком сделать. Вот зачем жена нужна. А на кой мы им сдались, это вопрос неочевидный...
Ваша профессия даёт вам возможность видеть человека только снизу. И вам кажется: это всё, что в нём есть. Страх, слёзы, мольбы о пощаде, предательство, враньё.
Всякий самодержец, как бы он не назывался — пускай предсовнаркома, неважно, — очень скоро оказывается окружён людьми самого скверного сорта. Диктаторы не выносят упрямцев, спорщиков, людей с чувством собственного достоинства. Такие соратники полезны и даже незаменимы на пути захвата власти, однако, когда власть уже захвачена, гораздо удобнее иметь в непосредственном окружении людей покладистых. Они моментально облепляют трон победителя. Они ловки, гибки, необидчивы, услужливы. Через некоторое время они оттесняют прежних товарищей. Или те становятся такими же, чтобы не потерять своего положения. Так или иначе, вскоре властитель оказывается со всех сторон окружен людьми низкими. По ним он и судит о человечестве в целом, а других людей он больше не встречает. Ведь тот, кто наделен самоуважением, не станет толкаться в передней.
Не верить в Бога — всё равно что прятать голову в песок.
Нет вашей любимой цитаты из "Анна Борисова. Креативщик"? Добавить цитату