Я не взываю к справедливости — жизнь в принципе несправедливая штука, — но действительность должна соответствовать хоть какой-то логике.
Мне всегда казалось, что люди, разговаривающие по телефону, сидя за рулем и двигаясь на большой скорости, страдают неким серьезным психическим заболеванием.
Впрочем, жизнь вообще череда испытаний, и выживает сильнейший...
Идеальные схемы насквозь ошибочны.
... Типичное врачебное высокомерие и безразличие. Врачи всегда считают, будто они умнее всех, только потому, что не завалили органическую химию. Но они не могут знать всего...
Может быть, мне попадется навстречу кентавр, или дракон, или даже честный человек.
Странные существа эти журналисты. Они должны быть невероятно высокого мнения о себе, чтобы оставаться способными делать свою работу.
Почему-то во всем, что связано с семьей, мне приходится выбирать между невозможным и неприятным.
Дети, благослови их Господь, бывают очень жестокими. Особенно к тем, кто не может позволить себе свитер за пятьсот долларов.
Люди меняются, разве я сам не менялся прямо на глазах? Я уже обзавелся эмоциями и настоящей улыбкой, так что все возможно.
И возникло такое ощущение, будто уровень отвратительности мира заметно повысился. Впрочем, это делало жизнь несколько более замысловатой, чем прежде. Как будто бы книжка страшных сказок вдруг ожила.
Странно, что я не умер от жалости к самому себе прямо у всех на глазах, но если бы от этого умирали, вряд ли кто-нибудь доживал бы до четырнадцати лет.