Джейн Остин. Доводы рассудка

Прежде столь дороги друг другу. И теперь для друг друга никто.

Бывает иногда, что женщина в двадцать девять лет даже прекрасней, нежели была она десятью годами ранее.

Когда факты и мнения столько раз переходят от лица к лицу, искажаясь то глупостью одного, то неведением другого, в них мало остается от истины.

Когда он говорил, она узнавала прежний голос, угадывала прежнюю душу.

По мне, единственное преимущество женщины (преимущество весьма незавидное; и врагу бы не пожелала) — это способность наша любить дольше, когда у любви уж нет надежды на счастье или возлюбленного уж нет в живых.

Иной раз натура, доступная доводам рассудка, вправе притязать на счастье ничуть не менее, чем самый решительный нрав.

Не было на свете двух сердец столь же открытых и близких, вкусов столь же общих, чувств столь же согласных и душ столь же созвучных между собой.

Едва ли сыщется такой недостаток внешности, с которым приятное обхождение нас постепенно бы не примирило.

Душа её просила тишины и уединения, какие может она обрести лишь средь шумного общества.

Настала пора безоблачных радостей — очень недолгая пора.

... Когда боль наша минет, память о ней уже очарована воспоминаниями. Мы не меньше ведь любим места, где нам случилось страдать, разве только когда страдания были ничем не скрашены.

Сожаленья и тоска омрачали ей все развлеченья юности; и она надолго погасла и поникла.

Покой — замена счастья.

Она научилась понимать, сколь мало значим мы за пределами своего круга...

Бури в нашей жизни никого не минут!

Приятное обхождение может оттенять прекрасные черты, но не в силах исправить дурные.