Джоанн Харрис. Леденцовые Туфельки

Я знаю, что вы сейчас подумали, да только мне дела нет до ваших мыслей.

Вон сколько сердец ты уже собрала, — сказала она, — а своего собственного сердца у тебя как не было, так и нет.

До чего же мне хотелось стать наконец свободной! По-настоящему свободной — нам этого никогда не удавалось сделать. Жить там, где хочется, на одном месте, и, чувствуя порывы ветра, не обращать внимания на его зов.

Красота — это всего лишь иллюзия, простенькие чары, даже почти что и не магия вовсе. Определенный наклон головы, определенная походка, соответствующая данному моменту одежда — и любая способна стать красавицей.

Люди, не зная, что за ними наблюдают, обычно демонстрируют некие неожиданные свойства.

Люди редко видят то, что есть на самом деле, а не то, что им кажется. Они видят только то, что мы позволяем им увидеть...

Большой город дарует возможность стать невидимками тем, кто к этому стремится.

«Дети как ножи, — сказала как-то моя мать. — Они наносят глубокие раны, хотя вроде бы этого и не хотят».

Ничего абсолютно неприступного не существует.

Душу не переменишь. Можно лгать самому себе, притворяться, надеяться — но все равно в итоге останешься в той стихии, где был рождён.

Нет ничего более печального, чем пустой дом.

Самое интересное в процессе совращения — не финал, а охота на жертву.

Мужчина с деньгами всегда заслуживает, чтобы на него взглянули ещё разок.

Суть игры заключалась в том, чтобы, подвесив такую пиньяту над дверью, швырять в неё палками и камнями до тех пор, пока она не расколется и не «покажет», какие подарки у нее внутри.
Смерть и подарок — два в одном.

У каждого крепкого орешка есть своя слабая точка, на которую достаточно нажать и тогда волшебная шкатулка откроется, но закрыть её будет уже нельзя.

Никто не имеет права просто так лезть в чужую жизнь.