Он с удовлетворением думал о том, что она из тех женщин, с которыми приятно появляться на публике. Бесспорно, приятно входить за ней в гостиные, следовать по проходу между рядами в театре, входить и выходить из вагона, говорить о ней самым разным людям: «моя жена». Все эти частности он облекал в одну приятную фразу: «Такой женщиной можно гордиться» — и чувствовал, что этот факт оправдывает и облагораживает его инстинктивное мальчишеское удовлетворение оттого, что любит ее.

В этот момент, где бы она ни находилась, он знал, что укрыт в надежном убежище ее мыслей, и это знание превращало всякий другой факт в ничто, в тень. Он и она любили друг друга, их любовь разворачивалась над ними сводом, бескрайним, как день: во всем его солнечном пространстве не было щели, в которой притаился бы страх. Через несколько минут Дарроу будет с ней и, заглянув в ее глаза, обретет спокойствие. И тут же, пока не пришло время обеда, она предложит провести часок наедине в ее гостиной, где он будет сидеть у камина и смотреть на ее спокойные движения, смотреть, как синеватый отблеск на ее волосах сменится багряным, когда она склонится над огнем.