«Кругом Васильевского острова далеким морем лежал мир: там была война, потом революция.
А в котельной у Трофима Иваныча котел гудел все так же, манометр показывал все те же девять атмосфер. Только уголь пошел другой: был кардиф, теперь – донецкий. Этот крошился, черная пыль залезала всюду, ее было не отмыть ничем. Вот будто эта же черная пыль неприметно обволокла все и дома. Так, снаружи, ничего не изменилось. По-прежнему жили вдвоем, без детей…»
Он вынимал из мешка хлеб, хлеб был непривычнее и редкостнее, чем смерть.