МАРЦИЙ: Так что ты нашел, чтобы заполнить жизнь?

ПУБЛИЙ: Это будет звучать забито, но это истина.

Красоту, друг.

И я б не сказал, что я ей жизнь заполняю.

Понимаешь, я очень старался поверить во все эти лекала римской морали:

семья, государство, армия.

И они хороши. Я люблю Рим.

Но люблю я его – за красоту, что он несет.

МАРЦИЙ: Так ты столько изъездил и не нашел ничего про… заполнение жизни?

ПУБЛИЙ: Ну, я понял, что жизнь свою надобно заполнять.

Варвары об этом не думают – они выживают, как звери.

Кто-то, как иудеи, забивает часы фанатичным обслуживанием своих богов.

Кто-то едой, как парфяне.

Рим вот – войной, властью.

Он не имел иллюзий, что принцепс – это наказание, не жизнь.

На тебе вся тяжесть Рима.

На тебе вся тупость людей, живущих на землях, объятых римских орлом.

Нет, Марций был бы счастлив служить достойному императору.

Просто Нерон достойным не был.

МАРЦИЙ: И я пока не составил мысли по поводу того, как ты сам себе назначаешь должности и работу.

ГЕРМАНЕЦ: Думай так – какое счастье, что он есть у меня и меня разгружает!

Не бывает других контрактов, кроме любви.

Любой контракт нарушаем, кроме того, что нарушить не хочешь,

потому что не тело – жизнь болит.

Не раб я тебе. И рабом я быть не умею. Больше – в принципе не могу.

Я могу тебе быть поверенным.

Могу стать другом.

Могу быть твоим человеком.

Но рабом я быть не умею.

Это никогда не были отношения раба и господина, дурак.

Жизнь абсурдна и –

болезненна и –

выворачивает суставы,

делает тебя смешным и маленьким,

выставляет глупым,

заставляет страдать,

прямо мучиться, как на стены лезть,

и вот этого всего мне, наверное –

неужель?! –

не хватало.