Всё-таки разным людям плевать на совершенно разные вещи...

— Подобрать к чувствам слова непросто, — улыбнулся я. — Все мы что-нибудь чувствуем. Только мало кому удается сказать.

(...) страх держит человека лучше всяких стен.

Что бы тебе ни рассказывали другие, оно так и останется чужими рассказами. Лишь то, чему ты выучишься сам, станет частью тебя. И поможет выжить.

B мою жизнь входят те, кто хочет, и кто хочет уходит, но есть общие правила для всех гостей: заходя — вытирайте ноги, уходя — закрывайте за собой дверь.

Видно, так уж устроен человек. Оказавшись в темноте, сразу ищет луну и звезды.

Когда все жизненные установки человека сформировались в пятнадцать лет, он представляет собой довольно жалкое зрелище для окружающих. Словно сам себя упрятал в камеру-одиночку. И в своём тесном мирке за крепкой стеной лишь разрушает себя день за днём.

Я тоже не до конца понимаю, как здесь всё устроено (...) К тому же, не всё можно выразить словами. И еще есть то, о чём я не должен рассказывать.

Человек планирует любые свои действия из предпосылки, что его жизнь продолжается. Отбери у него эту предпосылку — и его тут же парализует.

Это Город-урод. Но в своем уродстве он гармоничен. Каждая деталь неправильна, но все подходит друг другу, все имеет свой порядок...

Ума набраться — дело хорошее. Когда люди умнеют, они становятся осмотрительнее.

Когда тебе не с кем поделиться мыслями, мысли начинают делить тебя между собой.

В молодости я часто думал, что, если постараюсь, смогу стать кем-то еще. Но, словно яхта с погнутым килем, всегда возвращался туда же, откуда хотел уплыть: к себе настоящему. Тургенев назвал бы это разочарованием. Достоевский — адом. Сомерсет Моэм — реальностью.

То, что хочешь отдать, далеко не всегда совпадает с тем, что от тебя ожидают.

Если тебя тащат на поводке, не вздумай бежать медленнее, чем положено.

После того, как заработаешь серьезную рану, мелкие царапины кажутся пустяками.