Счастливцами в любви могли бы быть только те, кому удалось бы овладеть искусством быть счастливым.

Для меня человек был ценен только той пользой, какую он способен мне принести в единственно важной для меня области: в области любви.

Мы всегда видим дорогих нам людей в их душевленной целокупности, в непрерывном движении нашей неубывающей любви к ним, которая, прежде чем дать возможность образам, какие создает внешний их облик, дойти до нас, втягивает их в свой водоворот, накладывает их на представление, с давних пор сложившееся у нас, объединяет и сравнивает.

Несомненно, всеобщая болезнь, именуемая любовью, временами заставляла его — как это бывает со всеми людьми — думать, что она его любит. Но опыт говорил ему, что любовь любовью, но что она не уходит от него только из-за денег и что в тот день, когда ей больше нечего будет от него ждать, она не замедлит, продолжая его любить, порвать с ним.

Согласно дивному закону природы, действующему в любом, самом многослойном обществе, люди пребывают в полнейшем неведении относительно любимого существа.

В любви отлучка, отказ от приглашения на ужин, неумышленная, бессознательная суровость даже в отдельных случаях значат больше, чем какая угодно косметика и самое нарядное платье.

Близость наша с женщиной, в которую мы влюблены, хотя бы мы с самого начала и не считали ее особенно тесной, создает между ней и нами, несмотря на неполноту, от которой мы тогда страдали, общность, и эта общность переживает нашу любовь и даже воспоминание о нашей любви.

Надо ли от любви беречься, как иные оберегают себя от шума, — не просят перестать шуметь, а затыкают себе уши, — сосредоточивать наше внимание, наши оборонительные средства внутри нас, направлять их не на умаление любимого существа, находящегося вне нас, а нашей способности страдать из-за него?

Любить всех, кто вам нравится, приятного мало.