Иной обаз жизни в силу крайней своей ненормальности не может не породить некоторых пороков.

Законы нападения обуславливают необходимость законов ответного удара.

Слова, которые мне кто-нибудь говорил, так прочно укладывали неизменный свой смысл в мой восприимчивый ум, что я не мог допустить, чтобы тот, кто уверял, что любит меня, на самом деле меня не любит.

Истина для своего выражения не нуждается в словах, пожалуй, ее легче разглядеть не дожидаясь слов и даже вовсе не считаясь с ними.

Я понял, что не только физический мир отличается от того, каким мы его видим; что всякое явление не похоже на то, которое, как нам кажется, мы воспринимаем непосредственно.

Любой другой человек не является для нас чем-то ясным и неподвижным, со всеми его достоинствами, недостатками и планами, намерениями по отношению к нам, он — тень, куда мы ни за что не проникнем, о которой нельзя составить точное представление.

Нельзя правдиво описать жизнь человека, если не омыть ее в сне, в который она погружается и который каждую ночь окружает ее подобно тому, как море окружает полуостров.

Со сном дело обстоит также, как с восприятием внешнего мира. Стоит в чем-либо измениться привычкам — и вот сон становится поэтичным; если мы еще не успели раздеться, а сон уже сморил нас, то изменится его долгота, а сам он заметно похорошеет.

Несмотря ни на что, мир, где мы живем во сне, до такой степени необычен, что люди, засыпающие с трудом, прежде всего стараются выйти из нашего мира.

Всякая комната, хотя бы мы видели ее всего один раз, будит воспоминания, а за них цепляются более давние.

Поэты уверяют, будто, опять входя в дом, сад, где протекала наша молодость, мы на миг становимся теми же, что и тогда. Паломничества эти очень опасны, они могут обрадовать нас, но и разочаровать.

Для меня человек был ценен только той пользой, какую он способен мне принести в единственно важной для меня области: в области любви.

Иные воспоминания, иные гоорести оставляют нас в покое и мы уже их не замечаем, но потом они все-таки возвращаются и иногда не расстаются с нами долго.

Мы всегда видим дорогих нам людей в их душевленной целокупности, в непрерывном движении нашей неубывающей любви к ним, которая, прежде чем дать возможность образам, какие создает внешний их облик, дойти до нас, втягивает их в свой водоворот, накладывает их на представление, с давних пор сложившееся у нас, объединяет и сравнивает.

Несомненно, всеобщая болезнь, именуемая любовью, временами заставляла его — как это бывает со всеми людьми — думать, что она его любит. Но опыт говорил ему, что любовь любовью, но что она не уходит от него только из-за денег и что в тот день, когда ей больше нечего будет от него ждать, она не замедлит, продолжая его любить, порвать с ним.

Многие женщины, которые составляют для мужчин смысл жизни, из-за которых они страдают, накладывают на себя руки, являются в сущности или же являются для другого тем, чем была для меня Рахиль (ведь «Рахиль ты мне дана» я встречал в доме тепимости).