Ученые говорят, что люди хуже переносят жару, чем холод, и каждое лето я соглашаюсь с этим. Но стоит прийти зиме и хорошенько задубеть на морозе, как мое тело оспаривает предыдущее соглашение.

Я ходил по комнатам и разглядывал мух, водил пальцем по пыльному экрану телевизора, убирал кошачьи лотки и валялся дураком на кровати — настолько было паршиво.

И мы заулыбались. Так улыбаются не то чтобы влюблённые, а скорее «не отрицающие существование любви».

Мне подумалось, что Я небывало старый, раз вспоминаю какие-то журналы и умиляюсь этому.

Глупо настаивать на эксгумации, если знаешь, что любовь умерла. Итого — пара мимолетных, но верных упоминаний и эпитафия от нашего садиста-амура:
«Променяв крылья на свободу, ты никогда не сможешь летать».

У нас ничто не делилось на настоящее и вымышленное, всё было фантастически цельным, и Я был уверен, что, если жизнь — всего лишь кино, мы — самые главные его герои.

Жизнь — совершенство непостоянности.

Она сказала, что больше не приедет, пока не выздоровлю. Женщины всегда так поступают. Ты хочешь положить ей голову на колени и почувствовать себя раненым, но не лишенным мужества, а они делают ноги. Быть может, они просто не могут смотреть на наши «мучения», с их-то болевым порогом.

Только сейчас вдруг дошло, что через полторы недели настанет весна. А к весне всегда все неимоверно сказочно, это можете спросить у любого шизофреника.

Именно тогда Я и понял, что все влюблённо-брошенные ужасаются не одиночества, а приобретённого количества времени, о существовании которого никто ранее не подозревал.

Гениям не нужно писать стоя, чтобы доказать наличие яиц

Порой думаешь, что без тебя и мир не тот, а стоит откинуться, как кто-то непременно станет целоваться на закате с вдумчивой мулаткой или рубиться в покер, смеясь как одержимый.
Вот уж гнусность.